Левцов вылез на башню, размахивал автоматом. Как сумасшедший прыгал Могилкин. Танк бежал и бежал, дробно постукивая по гудрону траками. С обеих сторон дороги бежали навстречу и убегали назад разлапистые серебристые ивы, замшелые березы, между ними мелькали клен с дубом и даже вязы.
— Красивая дорога! — крикнул Богдан.
— Как у нас в деревне! — воскликнул Могилкин.
Сократилин остановился, заглушил мотор:
— Интересно, кто по нас стрелял?
Могилкин захохотал:
— Так это ж мы сами, товарищ старшина. Как вжарили по немчуре! — Перехватив хмурый взгляд Сократилина, Могилкин осекся.
— Идиоты! — рявкнул Сократилин. — Идиоты безмозглые! Кто вам приказал?!
Левцов оскорбился:
— Ты на нас не ори. Сам приказал зарядить.
— Зарядить, а не стрелять, — резко оборвал его Сократилин. — Вы даже не понимаете, что натворили!
— Ничего такого. Подумаешь — разик пульнули, — огрызнулся Могилкин.
Глупейшее оправдание Могилкина возмутило старшину:
— Я-то думаю, почему так всполошились немцы. Оказывается, «пульнули»! Так бы проскочили у них под носом, они даже и не расчухались бы.
— Как же, не расчухались… Нашел дураков. Что они, безглазые?
Богдан мрачно посмотрел на Левцова. Он знал, что спорить с ним — напрасный труд. И, все же ему хотелось доказать Левцову, что они совершили пагубную для них глупость.
— Да ты пойми, дурья башка. Теперь всей немецкой армии известно, что у них по тылам шляется советский танк. Погоню, наверное, организовали. А в следующем селе нас встретят как пить дать.
На доводы Сократилина Левцов среагировал по-своему. Он поднял вверх автомат и выпустил длинную очередь.
— Зачем?
Левцов не ответил. Закинул за спину автомат, сел на башню и стал крутить цигарку.
— Ну чего стоим? Поехали. А то и в самом деле догонят. Прости, коль так случилось. Сам виноват, и мы виноваты. Война все спишет! — сказал Левцов, послюнил цигарку и сунул в рот Сократилину.
Богдан закурил, успокоился, и они поехали. Еще километра три дорога была пустынной и гладкой. А потом пошли сплошные безобразия. Первой попалась убитая лошадь. Она валялась в кювете, задрав вверх ноги. Рядом лежала на боку 76-миллиметровая пушка. Повозку со снарядами разнесло в щепы. Кругом валялись гильзы — сплющенные, рваные. Дорога и обочина ее были усыпаны желтым длинным, как макароны, порохом. Потом почти на каждом метре исковерканной дороги — или пушка, или опрокинутая повозка с военным имуществом, или лошадь с раздувшимся животом.
Сжалось сердце Сократилина, когда он увидел свои танки, все — «бэтэшки». Их, видимо, бомбили и расстреливали в упор. Одни обугленные, у других — сквозные рваные дыры.