В памяти воскресли ощущения, что дарил мне муж в ночь после нашей свадьбы: невероятно острое желание, плавившее тело; тихая боль, постепенно сменившаяся ни с чем не сравнимым наслаждением, прогнавшим и страхи и смущение.
Можно было обманывать сколько угодно стража, но не саму себя: мне снова хотелось почувствовать все, что испытала тогда. Его близость, ритмичные движения внутри меня, каждое из которых возносило к вершине блаженства, сводило с ума.
От предательских мыслей низ живота будто завязали тугим узлом. Я шумно сглотнула, когда соблазнитель не спеша спустился в бассейн, всколыхнув мерцавшую в бликах свечей водную гладь, напоминавшую расплавленное золото, и спросила совершенно незнакомым, каким-то охрипшим голосом:
— И именно сейчас вам приспичило искупаться?
— У меня был тяжелый день, очень хочется расслабиться. — Закинув руки на мозаичные бортики бассейна, чародей блаженно прикрыл глаза, делая вид, что явился сюда с единственной целью — смыть с себя усталость.
— Ну тогда расслабляйтесь сколько влезет. Не буду вам мешать.
Попытка бегства с треском провалилась.
Стремительно преодолев разделявшее нас короткое расстояние, Моран удержал меня. Схватив за запястье, привлек к себе, требовательно и одновременно нежно.
От соприкосновения наших тел быстрее забилось сердце.
— Ты даже не представляешь, какое действие оказываешь на меня, — горячий шепот скользнул по губам за мгновение до того, как он начал их целовать. — Моя маленькая, строптивая девочка. Весь день мечтал об этом моменте…
Меня обдало жаром, стоило почувствовать напряженную плоть, упирающуюся мне в бедро. В ногах появилась предательская слабость. Нестерпимо захотелось ответить на поцелуй стража, покорно обвить его шею руками, раствориться в нем, отдаваясь во власть чувственных ласк.
Вот только это было бы равносильно признанию поражения и безоговорочной капитуляции. Если уступлю сейчас, боюсь, больше никогда не смогу ему воспротивиться.
— Буквально сегодня вы утверждали, что я еще очень слаба и должна поменьше напрягаться и двигаться, — стараясь не зацикливаться на сильных мужских ладонях, неторопливо оглаживающих мне спину и бедра, напомнила о нашей утренней размолвке. Я снова просилась на прогулку, а он снова меня не пускал.
— А тебе и не надо двигаться. — Пощекотав языком чувствительную мочку уха, Моран чуть прикусил кожу, как бы дразня, и нахальным шепотом добавил: — Просто расслабься и получай удовольствие.
Наверное, стоило возмутиться этой беспредельной наглости, вот только возмущаться и одновременно таять в руках обольстителя как-то не получалось.