— Сволочь ты, Полонский! Ни в чем я не признался! Все это чушь и бред! А мальчонку-то взяли!
— Какого мальчонку?
— Твоего мальчонку. Парнишку из спортивного отдела издательского дома «Миллениум». Задержали в «Макдоналдсе» с полными карманами таблеток. И мальчонка поведал спецслужбам много интересного. Например, о том, что ты, Олежек, поставляешь ему эти самые таблетки. Рома Чащин его зовут. Знаешь Рому Чащина?
— Это мой сотрудник, — в замешательстве выдохнул Полонский.
— Вот и я говорю, что Рома твой сотрудник. В отделе спорта под твоим началом трудится. Особенно Рома Чащин напирал на то, что главный редактор издательского дома «Миллениум» господин Полонский просил как можно больше барбитуратов презентовать Софье Михайловне Кораблиной. Уж не специально ли ты мне одурманенную Кораблину подсунул?
— Понятия не имею, что придумывает этот наркоман, — помертвел лицом Полонский.
— Ну, нет, голубь ты мой, — раскатисто захохотал от дверей Меркурьев. — У Ромы Чащина и записи ваших бесед имеются, так что не выкрутишься, сядешь за торговлю наркотиками. Тогда и посмотрим, чья возьмет.
— А вот я, например, задумываюсь, с чего бы это вдруг террористы решили взорвать именно Витебский вокзал? — в голосе Полонского звучала злая удаль. — Между прочим, ты знал, что я с него поеду в Ригу.
— Вот это правильно! Давай, Олежек, еще и террористический акт на меня повесь!
— А что ты думаешь? И террористический акт повешу!
Журналисты довольно переглядывались, выставив руки с диктофонами вверх и ни на секунду не прерывая запись. Даже тогда, когда перебравший текилы корреспондент одной из центральных столичных газет шумно высморкался в занавеску и громко выкрикнул:
— А вот про теракт — это хорошо! Слушайте, а давайте и в самом деле напишем, что бомбу заложил чиновник из пресс-службы аппарата президента! Читатели на ушах стоять будут! Жалко, детей среди погибших нет. Сколько там трупов? Семнадцать? Давайте напишем, что детских пяток. В случае чего потом можно дать опровержение, но тиражи поднимем, это факт!
— Не вижу существенной разницы между лечебницей для душевнобольных и вашим омерзительным сборищем, — брезгливо проговорила доктор Белоцерковская, максимально втягивая живот и пробираясь мимо Полонского так, чтобы не коснуться его, точно главный редактор был прокаженным.
Женщина поспешно выбралась из-за барной стойки, работая в толпе локтями, и, точно воздух был отравленный, стараясь не дышать, стала прокладывать себе дорогу к выходу.