Бекетова-Вилькина подхватила:
— Сама удивляюсь. Тата ничего от меня не скрывала, и если бы она купила оружие, я бы непременно об этом знала. Может, пистолет не ее?
«Конечно, не ее», — зло подумал Штольц. Помимо табельного револьвера системы «наган» он всегда носил с собой изящную дамскую игрушку «вальтер» — вдруг пригодится? И вот, не зря, выходит, носил. И в самом деле, пригодилась. Оставшуюся дорогу сестра Таты Яворской молчала и крепилась, но стоило только остановиться, выбраться из авто, подняться на этаж и войти в квартиру, как Инга дала волю слезам. Штольц не покидал дам, всячески выказывая услужливость и желание помочь.
Поддерживая Ингу под локоток, довел ее до комнаты сестры, усадил на оттоманку рядом с кроватью, а сам скромно пристроился на стуле, наблюдая, как женщина, судорожно всхлипывая, перебирает разложенные на подзеркальнике трюмо безделушки погибшей. Сразу же после приезда нервозно передергивающаяся Зиночка скрылась в спальне и некоторое время не показывалась. Но когда появилась и застыла в дверях комнаты, выглядела на редкость умиротворенной, из чего Генрих сделал вывод, что кокаин у нее имеется и свой и что она просила порошок исключительно из экономии.
Увидев Зиночку, успокоившаяся было Инга не выдержала и снова разрыдалась.
— Это из-за меня, из-за меня! — плакала она. — Я вышла замуж за чудовище! Это я привела его в дом! Толстый, смешной, некрасивый, но добрый и такой милый Женя Дынник! Я даже подумать не могла, что он растлит этого мальчика, Славочку, а потом еще и убьет! Его и Галочку! Мы с папой видели, как Женя в ночь убийства жег за домом свою одежду. Конечно, он опасался, что на ней обнаружат следы. Папа спросил, и Женя признался. Первым же поездом папа вернулся домой, в Петербург. Он не знал, как поступить — рассказать все следствию и тем самым опозорить нашу семью или промолчать, но позволить осудить невиновного человека.
Инга схватилась за голову, ссутулилась и так сидела, не в силах вымолвить ни слова. Затем вдруг выпрямилась и снова заговорила сквозь слезы:
— Я очень хорошо помню Реймо Сааринена. Добрейший человек. Он так любил детишек! Мы все к нему тянулись, и он с нами так весело играл. И вот он должен был пойти на каторгу вместо моего мужа. Но я была беременна, и мысль о том, что я ношу ребенка убийцы, разрывала мне сердце. А потом нас посетила новая беда — из-за чрезмерного волнения с папой случился удар. Папа упал у камина, и одна нога его попала в огонь. Мама пыталась спасти отца, но не смогла — он был слишком тяжел и совершенно обездвижен. Начался пожар. Но несмотря на то что мебель уже пылала, мама все тянула и тянула папу к выходу, потому что не могла его бросить. Их обоих вызволили из огня пожарные. Папа был уже мертв, мама еще жива. Мама страшно обгорела, но жила еще две недели, от нее я и узнала о случившемся. А потом она умерла в страшных мучениях.