Следует ли этот принцип сохранить на протяжении всей пьесы? Прыткие индивидуумы против катка государственной власти? Или, может быть, потом этот принцип вывернуть наизнанку: принц и Валерио говорят медленно, государственная власть бормочет быстро? Но зачем?
Принц, принцесса, король, замок – когда-то Мириам с удовольствием фантазировала на эти темы. В пятнадцать-шестнадцать лет, когда она ходила в кантональную школу в Кюзнахе, девушка писала каждый день по нескольку строчек стихов, и во многих этих стихах рисовались картины из мира сказок.
Мириам поднялась и подошла к сундуку, где она в детстве хранила свои игрушки, своих кукол; со временем он стал хранилищем для ее тетрадей. Сундук был на замке, и Мириам всегда носила ключ с собой. Была уже полночь, девушка устала и больше не могла серьезно работать, поэтому ей захотелось немного полистать старые тетради в поисках своих утраченных сказочных королевств.
Мириам тогда покупала себе разноцветные тетради, форматом чуть больше чем А 4, с обложками, которые были красными, желтыми, зелеными или синими. Мириам открыла крышку сундука, и там лежали все они. Она вынула синюю тетрадь, раскрыла ее и прочитала предложение на первой странице: «Я стала дворцом».
Девушка стразу же вспомнила, когда она это написала. Отец упрекнул ее в том, что она небрежно одевается и не обращает внимания на свою внешность. Она любила носить джинсы, которые были надорваны на коленях, длинные мужские рубашки, свисавшие до колен, и сверху надевать куртку. Что больше всего раздражало отца, это кусок рубахи, который болтался из-под куртки. Можно подумать, что она из бедной семьи, сказал он однажды. И тогда Мириам ушла в свою комнату и написала это предложение.
Девушка перевернула страницу.
«Сколько здесь комнат, о которых никто не знает».
Это было написано на правой странице. Левая была пуста.
Мириам листала дальше и нашла предложение, которое ее удивило:
«Король мучает принцессу разговорами».
И здесь Мириам вспомнила, по какому поводу это было написано. Отец спросил ее, что она сегодня проходила в школе, и она сказала, что Гёльдерлин сошел с ума в тридцать два года. Он слышал голоса. На это отец возразил, что восприятие голосов, которых никто другой не слышит, порождения, которые производятся самим человеком и которые не контролируются его нервной системой… во всяком случае, он сравнил это с тиннитусом, одной из своих излюбленных болезней. Она тогда стала настаивать на том, что Гёльдерлин действительно слышал голоса, на что отец ответил, да, он их действительно слышал, но он не знал, что он сам их продуцирует, и если бы врач мог объяснить поэту, что тот просто болен тиннитусом, тогда он, возможно, и не сошел бы с ума.