Молодые люди уже пустились в бегство и развлекались на поле для мини-гольфа, которое тоже принадлежало ресторану. Томас, откликнувшись на настойчивое приглашение матери, пришел с Анной; она, Мириам и две ее кузины, Ладина и Луиза, теперь, смеясь, перекатывали мячи через площадку с искусственными земляными волнами, изогнутыми скатами и смехотворными прудиками – никто из них не был заядлым любителем гольфа, но это было здесь, наверху, единственным местом для развлечения. Томас следил за игрой с записной книжкой, куда он записывал все результаты.
Тем временем группа старейших и родственники, принадлежащие к следующему поколению, пребывали в сигарном дыму, и теперь им были предложены водка и ликеры. Обе тетки Юлии, сестры ее отца, заказали себе «Гран Марнье»; дядя Юлии, то есть брат ее матери, склонился к граппе; отец Юлии решил попробовать шнапс из айвы, который считался здешним фирменным алкоголем; и только мать Юлии попросила себе чай из мяты.
– Ты за рулем? – спросил Джино, брат Юлии, свою жену Летицию и поспешил присоединиться к заказу шнапса из айвы, тогда как Юлия вместе с Мануэлем остались с минеральной водой.
– Так сохраняем фигуру, не правда ли? – пошутил брат Юлии. – Я не прав или ты похудел? – спросил он своего зятя Мануэля.
– Может быть, – ответил Мануэль, – ты знаешь, что такое домашний тренажер.
– Вот видишь, это бы и тебе не помешало, – сказала Летиция мужу, который как раз выпустил из глотки облако «Гаваны» и с покрасневшим лицом вожделенно взирал на то, как ему наливали шнапс из айвы.
– До второй черточки, – вдохновил он официантку и, когда Летиция громко вздохнула, произнес: – Мама, в конце концов, не каждый день тебе восемьдесят.
Мама между тем выглядела удивительно свежо и бодро, сидя во главе стола с мужем, в окружении вишневых пирожных, конфет и букетов роз, перед ней стоял именинный торт с восемью зажженными свечами (по свече на каждое десятилетие) и лежал разноцветный конверт с сертификатом на двухнедельный отпуск на две персоны в отеле в Понтрезине, и довершал все это великолепие витой пирог, который испекли для нее Мириам и Томас.
– За нашу новорожденную! – воскликнул Джино, протянув свою стопку с двумя черточками в сторону матери, и все последовали его примеру, отхлебнули по глотку от своих крепких напитков, тогда как Джино хватило лишь одного глотка до своих двух черточек.
Родители Юлии жили, как и прежде, в своем доме в Фалландене, хотя содержать дом со временем становилось все труднее. Разница в возрасте между отцом и матерью составляла семь лет, и домашний врач отца Юлии уже произнес в разговоре с Мануэлем слова «старческое слабоумие». Старик вставал иногда в пять часов утра и одевался, собираясь на свою юридическую практику в Цюрихе, которая уже двенадцать лет принадлежала другому адвокату. Его жене приходилось тщательно прятать от него ключи от автомашины, чтобы быть уверенной, что он внезапно не уедет. Свои водительские права он обязан был сдать после того, как, будучи уже восьмидесятилетним, поехал на красный свет и столкнулся со стоящим автомобилем.