Ага, произнес доктор Риттер с некоторым удивлением, хорошо, и в чем же все-таки ее проблема?
Мануэла достала из сумочки фотографию, на которой она изображена ребенком у матери на руках. Ее мать рассылала такие открытки как приглашения на дни рождения. Мануэла перед отъездом вытащила ее из альбома, и вот теперь она протягивает ее Мануэлю.
– Вам ведь известно это фото, – сказала девушка.
Мануэль посмотрел на фото и посмотрел на Мануэлу.
Он хотел было сказать что-то, но голосовые связки не повиновались ему. Мануэла смотрела то на отца, то снова на фото, она тоже хотела что-то сказать, но язык не слушался ее.
И потом вдруг она наклонилась вперед, спрятала лицо в ладони, и ее охватил плач, какого с ней никогда еще не случалось. Слезы лились ручьем, как будто у нее внутри начал таять ледник, она рыдала, она ревела, она скулила жалобно, она визжала. Мануэль склонился над столом и коснулся руками плеч девушки, пытаясь нежно их погладить.
Он никак не мог себе вообразить, что этот огромный ребенок может быть его дочерью. Он вспомнил, что когда думал о ней, то представлял себе ее стройным, гибким, милым существом, он был не в состоянии отделить девочку от очаровательного образа ее матери.
Сколько минут пролетело за это время? Вдруг зазвонил телефон, Мануэль не стал снимать трубку, Мануэла снова выпрямилась внезапно, попросила носовой платок, и Мануэль протянул ей пачку бумажных салфеток, она вытаскивала их одну за другой, чтобы вытереть глаза, высморкаться, промокнуть щеки, комкала их и складывала на стол, откуда Мануэль бережно их подбирал и выбрасывал в корзину для бумаг.
– Sorry, – сказала она, – I’m so happy, but it hurts19, я хочу сказать, что это больно, но я счастлива. А вы?
– Я, я… тронут, – пробормотал Мануэль. – Как чувствует себя ваша мать?
– Хорошо. Она ни за что не хотела, чтобы я с вами встретилась. Ни за что. Она вам это обещала, – говорила она. – Но я вам ничего не обещала.
– И зачем вы меня искали? – спросил Мануэль.
Не было ли тихого упрека в его голосе?
– Я хотела знать, кто мой отец.
– И теперь?
Мануэла пожала плечами:
– Может быть, нам надо вместе пойти поужинать, и вы расспросите меня, чем я занимаюсь и как я прожила все эти годы.
– Проблема в том, что моя семья ничего о вас не знает, – вздохнул Мануэль.
– Кроме Анны.
– Анна пока еще не член нашей семьи. Вы от нее узнали, что она была у меня?
Мануэла кивнула.
– До остального я сама догадалась, – добавила она. – Моей матери пришлось признаться. Но она стойко держалась целых двадцать два года. Я могла бы ее уважать за это, если бы это не было по отношению ко мне обманом.