– Ну, что, до встречи? – спрашивает он.
– Буду через час.
Странное ощущение от собственных слов, срывающихся с языка. Давненько я их не произносила, обращаясь к Джейдену.
– Я скину эсэмэс, когда буду подъезжать.
Он качает головой и тихонько смеется.
– Эм… В чем дело?
– Просто удивляюсь, что у тебя сохранился мой номер.
С ликующим видом он бросает на прощанье:
– Пока, Кенз.
Когда я возвращаюсь, мама, к моему великому облегчению, трезвая, хоть и несколько разочарована моим опозданием на час. Папа уже поужинал макаронами с сыром – редким ее кулинарным изыском. Но меня дожидается тарелочка, подогретая в микроволновке, и я поглощаю свою порцию, пока мама, стоя ко мне спиной, моет посуду.
– Сейчас снова ухожу, – сообщаю я после рассказа о том, как прошел день.
Я соврала, что Линси попросила меня задержаться. Не хочу рассказывать о боулинге с Хантерами во избежание лишних расспросов.
Мама тщательно, до скрипа, моет бокал.
– С Холденом и Уиллом?
– Нет.
Я уже наелась и ковыряю вилкой остатки пасты, напряженно уставившись в тарелку.
– С Джейденом.
Повисает молчание. Мама ставит бокал на сушилку и оборачивается ко мне. С ее рук на пол капает мыльная вода.
– Хантером?
Утвердительно киваю. Она вытирает руки полотенцем, глядя на меня в явном замешательстве.
– Думала, вы не общаетесь.
– Я тоже, – отвечаю со смущенным смешком.
Скрипя стулом по полу, встаю из-за стола, подношу маме тарелку и, пожав плечами, говорю:
– Я еще не поняла, что между нами происходит. Но если попробую разобраться, что к чему, вреда не будет.
– Хм-м… – мычит она, забирая тарелку, и, отвернувшись, выбрасывает остатки в мусорное ведро под раковиной.
Ее волосы заколоты назад, однако выбившиеся пряди волос обрамляют лицо. Сегодня ни грамма косметики.
– Он был хорошим мальчиком, – задумчиво протянула она. – Во всяком случае, он мне нравился больше Даррена.
– Кто хороший мальчик? – встревает вошедший в кухню папа.
Отворяет холодильник, изучает содержимое, останавливает выбор на баночке колы и с щелчком открывает ее. А затем, скрестив руки на груди, с ироничным видом смотрит на меня.
Папа всегда спокойно относился к моим отношениям с парнями. В тринадцать лет у меня случился первый поцелуй с Итаном Беннеттом – тем, что сейчас сидит позади меня на уроках статистики и громко чавкает жвачкой. Мы поцеловались на парковке после школы, ожидая наших опаздывающих родителей. Когда, наконец, за мной приехала мама, я тут же во всем призналась, доверив ей секрет о важнейшем и судьбоносном – как мне тогда казалось – событии в жизни. Будучи на шестом месяце беременности и, видимо, пребывая под воздействием гормонов, мама расплакалась от счастья и по возвращении домой поспешила доложить папе. Тринадцать лет – уязвимый возраст, и мне было очень стыдно и страшно. Я внутренне приготовилась к тому, что отец раскричится и отправится на поиски Итана, и потому в слезах бросилась в свою комнату и спряталась под пледом. Минуту спустя в дверь постучал отец и сел на краешек кровати.