Машины мысли были нарушены шумом метлы: это где-то на углу дома начал свой рабочий день их дворник. Маше же, наоборот, пора было и на покой, она ощущала это всем своим уставшим организмом. Так что, покинув качели, она приветственно помахала рукой дворнику и наконец-то пошла домой.
Мама уже встала: она была жаворонком по натуре, а кроме того, обеды всегда готовила с утра, перед работой.
— Приветик! — Маша скинула в прихожей свои босоножки, пошла переодеваться.
— Явилась, непутевая дочь? — Мама мелькнула на пороге кухни с дымящейся ложкой в руке.
— Путевая! — привычно возразила Маша. — А еще умница и красавица.
— Начет красавицы не могу возразить, — донеслось до Маши в ее комнату. — А вот насчет умницы имеются очень серьезные сомнения.
— Отбрось их все прочь, даже не сомневайся! — переодевшись, Маша отправилась в ванную. И уже оттуда услышала:
— Отброшу, когда в институте восстановишься.
— Все как всегда, — проворчала Маша, аккуратно снимая тампоном макияж. Задержала взгляд на своем отражении в зеркале. Без «боевой раскраски» она выглядела бледнее, но зато гораздо моложе своих лет. Довольная результатом, Маша сложила губки, посылая отражению воздушный поцелуй, и скользнула под душ. Налила на губку гель с ярко выраженным ароматом пиона. Кто как, а она непарфюмированной косметики не любила, получая мощный эффект от ароматерапии.
Стряхнув с себя в душе все тревоги и напряжение пролетевшей ночи, Маша наконец-то появилась на кухне. Оценила взглядом степень готовности маминого супчика, после чего полезла в холодильник, делать себе бутерброд. Кетчуп, листья салата, лепесток сыра, побольше кунжута и кусочек отварной говядины.
— Ты с кем там на улице-то болтала? — спросила мама.
— Одноклассник мой бывший, Глеб Вакантов. Помнишь его?
— Ну еще бы не помнить! На каждом родительском собрании был притчей во языцех. Я все ожидала, что его в один прекрасный день вытурят из школы. Хотя в общем он, по-моему, был не таким уж и плохим, как его рисовали.
— Не плохим, — согласилась Маша. Пользуясь тем, что мама стояла, повернувшись лицом к плите, она украдкой пристроилась так, как любила — села на краешек стола. И добавила: — А из школы бы его не вытурили, нет. Может, сейчас, когда ЕГЭ ввели, но не тогда. Потому что даже те из родителей, кто больше всех на него возникал, хорошо понимали, что его исключение из школы им не на руку. Все дело было в том, что у Глеба всегда была светлая голова, и он очень многих вытягивал на контрольных, особенно на годовых. Правда, делал это без особой душевности, скорее пренебрежительно, но никому не отказывал в помощи, а утопающим в те моменты было уже не до таких мелочей, как его косой взгляд. Химия, физика, математика… Если бы не он, то средний балл по классу был бы куда ниже. Оттого его и терпели как учителя, так и многие родители. Хотя при этом половина из них, наверное, зубами скрипела от злости.