Изображение всадника на печати 1497 года не отличается ни хорошим качеством (оригинал печати поврежден), ни абсолютной ясностью. В науке не один год велись споры о том, в каком головном уборе изображен всадник и защищает ли его лицо доспех. В итоге признано, что ни то ни другое определить невозможно.>{579} В любом случае очевидно, что образ всадника должен был — по расчету Ивана III и его советников — внушить правителям Европы важную мысль о непобедимости Русского государства и о том, что воинственный правитель Руси одерживает крупные военные победы на Западе и Востоке.
Европейская политическая мысль того времени воспевала удачливых в военных предприятиях суверенов. Никколо Макиавелли заметил, что «ничто не может внушить к государю такого почтения, как военные предприятия и необычайные поступки».>{580} И хотя греки не имели, по-видимому, отношения к разработке образа «ездца-змееборца», они принимали участие в осуществлении контактов Запада с Россией, а значит, и в распространении идей, которые «ездец» олицетворял.
В этих представлениях об успешности Ивана III на военном поприще было мало фальши. Московский правитель действительно регулярно одерживал победы и стремился рассказать о них не только посредством символики. Посольство в Венецию и Милан 1487–1488 годов, которым руководили греки Дмитрий и Мануил Ралевы, имело главной целью сообщить всей Европе о победе, только что одержанной великокняжеским войском под Казанью в 1487 году.>{581} Как показали дальнейшие события, эта победа была временным, но важным внешнеполитическим успехом великого князя, «результатом долгой военной и дипломатической борьбы».>{582} Оперативность, с которой Иван III отправил своих представителей в Венецию, имеет свое объяснение. «Победа русских над Казанью в 1487 году продемонстрировала всему миру, и в первую очередь итальянским… государствам и главе католического мира — папе, что в лице России выросла значительная сила…»>{583} Известие о приеме Дмитрия и Мануила Ралевых в Венеции, содержащееся в «Анналах» Доменико Малипьеро, не оставляет сомнений в том, что в Светлейшей республике новости из России были истолкованы однозначно: Россия «способна помериться оружием с мощными восточными государствами».>{584} Впрочем, «способна» — еще не значит «желает», и здесь надежды греков сильно расходились с намерениями Ивана III. В сношениях с султаном великий князь избрал нейтрально-благожелательный тон.
Несмотря на нежелание Ивана III воевать с османами, очевидно, что внешняя политика великого князя была направлена и на Запад, и на Восток. Заманчиво предположить, что именно эту идею выражал знаменитый двуглавый орел, изображенный на оборотной стороне великокняжеской печати 1497 года. Вглядимся же более внимательно в этот привычный каждому россиянину образ.