Смотревшим снизу казалось, что Корнев вот-вот сорвется со скалы, но он ломал ногти, сдирал кожу с ладоней, судорожно цеплялся за выемки и бил, бил. Молоток высекал искры. Корнев преодолевал последние метры. Он едва успел достигнуть второй террасы и устало прислониться к стене, как до его ушей долетели смутные голоса рабочих. Но кровь громко стучала в висках и мешала слушать. За спиной послышался шорох. Корнев обернулся. Перед ним стоял Бедокур и тупо смотрел вниз.
— Что такое?
Бедокур переступил с ноги на ногу.
— Вот что, Андрей Михайлович, — проговорил он чужим глуховатым голосом. — Ребята вниз тебя требуют.
— Как вниз? — удивился Корнев.
— Голов, вишь, ломать не желают. Труса празднуют, — пояснил он.
— Ты с ума сошел? — Корнев положил свои руки на плечи Бедокура и пристально посмотрел ему в лицо. — По-твоему, сейчас спускаться, а потом все сызнова начинать? Так выходит?
Ответа Корнев не услышал. Внизу вновь загудели голоса, и теперь до его слуха явственно донеслись отдельные выкрики:
— Давай его сюда!
— Думает, что харчи забрал, так и уходить можно… Не на таковских напал! — покрыл общий гул ломкий фальцет Галкина.
Корнев шагнул к краю обрыва. Несколько секунд — спокойный, строгий — стоял он, прищурив глаза, и выжидающе глядел вниз на столпившихся людей. Сразу оборвались выкрики. Тогда он стал неторопливо спускаться, по нескольку раз нащупывая ногой выбитую лунку.
Ступив на землю, Корнев стряхнул с гимнастерки мучнистую каменную пыль, передернул ремень и четким военным шагом, сопровождаемый Васей и Рубцовым, подошел к рабочим.
— Ну, что? — тихо, но внятно спросил Корнев. Глядя на его окаменевшее лицо, никто не мог угадать, что через несколько минут сделает, что скажет этот пятидесятилетний коренастый человек. Его спокойствие подавляло. Никто из рабочих не решался выступить первым.
— Сразу и язык проглотил, — зашептал Васильич на ухо Галкину. — Говори.
Галкин шмыгнул носом, откашлялся в кулак и боязливо подвинулся вперед.
— Вот что, начальник, — начал он издалека. — Нам с твоей дорогой не по пути.
— Ну?
— И решили мы промеж себя продукты поделить… Всем, значит, поровну. Согласен?
— Согласен.
Галкин, пораженный податливостью начальника, окончательно осмелел.
— И все, значит, куда хотят, туда и идут… Вот наше решение.
— А куда ваша дорога лежит? — полюбопытствовал Корнев.
— Наша-то? Известное дело — прямиком к лагерю. В ту сторону, — Галкин указал рукой на пологие, сбегающие к долинам холмы, что мягко зеленели на северо-востоке. — Там путь полегче, значит, и дойдем быстрее.
— Быстрей, говоришь? Это хорошо. Тогда и я с вами иду.