Медная гора (Занадворов) - страница 51
Бедокур испуганно вскрикнул и стал торопливо спускаться. Корнева он нашел на небольшой горизонтальной площадке, сплошь заросшей густым малинником. Кусты задержали падение. Андрей Михайлович лежал раскинув руки, лицом вниз, неподвижный, окаменевший; ветер трепал серебристые волосы, а из проломленной головы тонкой струйкой стекала по бледной щеке густая, смолистая кровь. Пятна крови темнели на камнях, на песке, на желтых листьях малины. Бедокур, задыхаясь от быстрого спуска, склонился над Корневым и тихо позвал:
— Андрей Михайлыч!
Корнев не подавал признаков жизни.
Бедокур, задыхаясь, позвал еще раз:
— Андрей Михайлыч! Не слышишь, что ли? Бедокур, не помня себя, обхватил Корнева за плечи, перевернул и начал отчаянно трясти. Корнев слабо застонал. Свинцовые веки приподнялись, и на Бедокура взглянули мутные, безжизненные глаза.
— Это ты… Бедокур… а я… как видишь… того… Бедокур, осторожно взвалив начальника на спину и сгибаясь под тяжестью грузной ноши, пошел вдоль реки, выбирая удобное место для подъема. Когда он поднялся на верх ущелья, порывистый ветер донес до его слуха далекое, почти не различимое тявканье собаки. Он остановился, прислушался, но ветер затих.
— Ишь, куда проводник утопал, — проворчал Бедокур и быстро зашагал к лагерю. Корнев грузно лежал на его спине.
МЕДНАЯ ГОРА
Корнев напряг слух.
Но трава уже перестала шуршать под ногами ушедших. Еще несколько минут он впитывал в себя необычайную глубокую тишину, воцарившуюся в лагере; затем, сморщившись от боли, он чуть приподнял голову и слабо позвал: — Гриша!
В палатку вошел Хромых.
— Евгений Сергеевич ушел?
— Да, Андрей Михайлович.
— В лагере остался ты и еще кто?
— Я и Васильич…
— Ну, хорошо, иди.
Теперь Корнев остался наедине со своими мыслями. Тупая гнетущая боль разливалась по голове, мешала сосредоточиться. Было обидно, что он сам не смог отправиться в последний маршрут на Медную гору. И, может быть, именно потому, что не он, а Буров руководил этим последним маршрутом, Корнева не покидало беспокойство. Он находил десятки ошибок в своих расчетах, старался предугадать оплошности, которые может допустить Буров, и подчас был уверен, что его помощник не откроет медной руды. В глубине души он сознавал, что напрасно тревожит себя пустыми опасениями; но избавиться от них не мог и с тем большим нетерпением ждал возвращения экспедиции в лагерь.
А Буров и его спутники между тем упорно шагали на север. Через час после выхода из лагеря они вышли к ущелью, заросшему репьем и малинником. На покрытых лишайником полуразрушенных скалах Угрюмый разыскал следы геологического молотка.