— Не иначе, как Андрей вчера колотил, — ни к кому не обращаясь, сказал он.
Буров навел компас на крайнюю вершину невысокой гряды, взял засечки на выступавшие вдали горы и сверил свои азимуты с записями Корнева. Затем отряд пересек ущелье и, разделившись на две группы, с разных сторон направился к небольшому горному кряжу. Вася Круглов с тремя рабочими, описав широкую дугу, должен был подойти к нему с запада, а группа Бурова — с юга. Вместе с этим они покрывали маршрутами и наносили на карту незаснятый угол планшета.
Путь лежал по холмистой, сильно расчлененной ручьями равнине. При переходе одного из ручьев Угрюмый неожиданно остановился.
Наметанный глаз старого золотоискателя заметил, что бурый песок, обнажающийся по склонам оврага, излучает яркий солнечный блеск. Но идущие сзади уже подталкивали штейгера:
— Иди! Чего остановился?
Угрюмый опустился на колени и зачерпнул пригоршню песка.
— Золото вздумал мыть? — подошел к нему Буров.
Угрюмый пересыпал песок с ладони на ладонь и внимательно рассматривал крупинки блестящей руды. Наконец он выпрямился и обернулся к Бурову:
— Не-ет, не золото… Колчедан горит, вот что.
Буров поднялся на пологий холмик. И тогда стало видно: долина ручья, отмеченная темной полосой ельника, сбегала с седловины той горы, к которой лежал путь геологов.
— Медная россыпь. А вон там и коренное месторождение, — показал Буров на крайнюю вершину.
Обнажения, встречающиеся по дороге, задерживали продвижение отряда. Поэтому к подножию кряжа прибыли только поздно вечером. На высоком берегу ручейка устроили привал. Бедокур едва успел разжечь костер, как в верстах четырех к северо-западу вспыхнула крохотная точка огня.
— Вот и Вася на ночлег остановился, — сказал Угрюмый. — Поди, не терпится молодому раньше нас на Медную гору попасть.
Густой синий сумрак еще не позволял различать отдельных деревьев, а у подножия горного кряжа уже закопошились люди.
Буров едва успел отойти от костра, как сразу потонул в темноте. В ложбине монотонно журчал ручей. Когда Буров умывался, в его руках похрустывали тонкие льдинки, а лицо, не успевшее остыть после сна, обжигала студеная вода.
Бодрый, раскрасневшийся, Буров отправился обратно к костру; но он не успел сделать и несколько шагов, как увидел за поворотом ручья выступившие из темноты покатые глыбы. Жалея, что не взял с собой молотка, Буров подошел к обнажению и подвернувшимся под руку камнем отколотил кусок коренной породы. Это был белый, похожий на плотный сахар-рафинад кристаллический известняк. И на его поверхности, словно крупинки золота, блестели точечные вкрапления колчедана.