– Да, хорошая шутка. Сбрей все три мои волоска.
– Нет, здесь четыре.
Я заканчиваю все приготовления, и когда сажусь, чувствую тошноту. Не пойму, то ли от того что нервничаю из-за татуировки Джема, то ли потому, что это будет мучительным процессом. Нелегко будет смотреть, как на коже понемногу появляется красивое лицо мамы. Мы с ней были очень близки. Ее смерть десять лет назад от болезни Либмана перевернула мой мир вверх ногами несколько раз. Отец практически исчез из нашего дома, еще больше погружаясь в клубную жизнь, и Джем последовал за ним. Мама была якорем, удерживающим его от тусовки с членами «Ублюдков» двадцать четыре часа семь дней в неделю. Когда она ушла, мы с Оуэном чувствовали себя так, словно потеряли не маму, но и отца со старшим братом, которого мы оба уважали. Вмешалась бабушка со стороны мамы, и именно она стала взрослым в нашей жизни, но это было уже не то. Никто не мог заменить нашу маму, даже близко.
Сидя на табуретке с машинкой для татуировок в руке, я придвигаю к себе стул на колесах.
– Готов? Когда я начну, то передумывать уже будет поздно.
– Начинай, мужик.
Остановившись на мгновение, представляю себе улыбающееся лицо мамы, а затем я начинаю покрывать чернилами кожу.
Я придерживаюсь мягких изогнутых линий, когда прорисовываю поворот ее щеки и изгиб челюсти до кончика тонкого подбородка. Я продолжаю прорисовывать, пока не завершаю основной контур.
Теперь пришло время сосредоточиться на ее индивидуальных особенностях: на тонкой прямой линии носа, на миндалевидной форме глаз, которые искрились как драгоценные изумруды, и на мягких полных губах, которые обычно сцеловывали всю нашу боль. Я мог бы использовать один из ее поцелуев, чтобы вылечить свое разбитое сердце.
Держу пари, что она придумала бы способ, как облегчить то, что я переживаю. По крайней мере, дала бы мне полезные советы. Теперь мне некому доверять.
Наверное, я мог бы рассказать Дженни, но у нее и так достаточно переживаний связанных с беременностью. Уверен, она не захочет слышать, что я люблю ее лучшую подругу, или что у нас был горячий секс, и она ушла от меня. Это не один из тех моментов, которыми я горжусь, чтобы еще и поделиться им другими.
– Как дела, брат? Нужен перерыв? – спрашиваю я, не отрывая глаз от тени, над которой работаю. Для большинства людей это самая болезненная часть.
– Нет, продолжай. Не хочу останавливаться, если только тебе не нужно. Не могу дождаться, когда увижу готовую татуировку.
– Думаю, ты захочешь либо меня обнять, либо ударить.
– Чувак, не переживай. Я не беспокоюсь. Уверен, ты сделаешь замечательную работу. Это то – кто ты есть.