– О’кей, мэм. Ни о чем не беспокойтесь, – донесся голос Ларри с порога кухни. – Я – с вами.
Она услышала: хлопнула дверца автомобиля, потом бешено зазвенел дверной звонок.
– Будь с ним поаккуратнее, Ларри, – сказала она.
– Все будет о’кей, мэм. Не волнуйтесь.
Снова звонок.
Взяв себя в руки, она пересекла холл и отворила дверь. Ввалился Арчер. Он был бледен, глаза блестели неестественно ярко.
– Он умер? – с порога вопросил он.
Хельга холодно взглянула на него, молча повернулась и пошла в гостиную. Она слышала, как Арчер шепотом выругался. На пороге остановилась.
– Снимай пальто, Джек… здесь жарко. Только этого не хватало, чтоб ты простудился.
Он сорвал пальто, бросил его на столик, стоявший в прихожей, и повторил вопрос:
– Хельга! Он умер?
Она вошла в комнату, остановилась посередине и только тогда развернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Хельга! Ради всего святого! Он умер?
– Кто умер?
Он сжал крупные ладони в кулаки, глаза бешено сверкнули.
– Ты же сказала – несчастье… Что звонил Хинкль и…
– Да, Хинкль действительно звонил. Герман задерживается, будет только на следующей неделе. Какая-то конференция, что-то в этом роде.
Арчер насторожился:
– Что все это значит? Ведь ты отчетливо намекнула, что Герман болен или того хуже… умер.
– Разве? Ну, наверное, так вышло потому, что не нашлось другого способа заставить тебя приехать, Джек.
Лицо его побагровело.
– Послушай, ты, ведьма, только не думай крутить! – рявкнул он. – Со мной эти штучки не проходят! Фотографии уже в банке. Да я уничтожу тебя одним щелчком пальцев! Давай сюда список! Больше ничего не надо!
Она подошла к креслу, села.
– Ситуация изменилась, Джек. Ты не только не получишь никакого списка, но сейчас же, немедленно напишешь письмо в банк, в котором попросишь выслать конверт сюда, на мой адрес.
Он, яростно сверкая глазами, смотрел на нее, губы нервно дергались.
– Так и подмывает дать тебе по роже, шлюха! Совсем из ума выжила! Или тебе наплевать на шестьдесят миллионов?
– Ситуация изменилась, – спокойно повторила она, чувствуя, как закипает в ней холодный слепящий гнев. – У тебя было три туза, зато у меня теперь все четыре!
Ему удалось овладеть собой, лицо приняло нормальный оттенок. Он стоял и сверлил ее маленькими пронизывающими глазками.
– Интересно… Ты всегда была мастерица блефовать, Хельга. Но такие штучки со мной не проходят. Услышу еще одну глупость, немедленно дам команду отослать конверт Герману. Так что не финти.
– Попробуй отошли, отправишься в тюрьму!
– Слушай, ты, идиотка поганая, неужели не понимаешь, что у меня нет выбора? Я сделал ставку, и не намерен садиться в тюрьму, и не хочу, чтобы ты теряла деньги, – сказал Арчер. – Даю тебе две минуты. Или приносишь список, или я ухожу и даю слово: как только попаду в Лозанну, тут же даю сигнал отослать фотографии Герману.