Взрывы смеха прерывали Зимину, она и сама останавливалась, хохоча и вытирая слезы. Доярки смеялись, отпуская за этот смех грехи Семену Барсукову, и она почему-то знала, что не сможет его наказать по всей форме.
«Вот он, еще один улавливающий тупичок… — думала, возвращаясь обратно. — И такой, оказывается, может быть…»
В машине читала объяснительную водителю Володе, вечером — приехавшей доброй знакомой из горисполкома, инспектору из управления сельским хозяйством. За нею — Филатову.
Она читала объяснительную и, зная там каждое слово, все равно прерывая себя, смеялась. Филатов улыбался.
— Чудачка, ну что там смешного? Безграмотная ересь наивного пьяницы.
Нет, он не всегда понимал ее.
Тут дверь, будто в романе, распахнулась, и на пороге встала Людмила. Посмотрела на нее — раскрасневшуюся от смеха, почти счастливую, на него, ласково улыбающегося. Постояла. Зимина крикнула: «Заходи», но Людмила бросила: «Не буду мешать» — и хлопнула дверью.
Лицо Филатова стало виновато-растерянным.
— И что мне с нею делать? Халдейка! — В голосе не было грубости — он подчинялся обстоятельствам и только просил извинения.
— Ну вас к черту! — сказала Зимина. — Уезжай, Игорь Сергеевич…
Она решила мгновенно. Она не сказала «уходи», а гораздо сильнее — «уезжай», хотя он не собирался на край света, и этим как бы соглашалась, что им троим вместе здесь будет сложно.
22
Скаты островерхой высокой крыши столовой на въезде в Редькино тепло светились. Особого тепла не было, но солнце плавало в голубом небе, и пашни после вчерашнего дождя обнажились — последний снег лежал в ложбине, тянувшейся к Рузе. На длинной лавочке под навесом четверо молодых мужиков курили после обеда. В ватниках и еще зимних шапках, в сапогах, одинаково опершись локтями на колени, они как-то одинаково смотрели на чернеющие до самого Холстовского леса пашни, на Рузу, посверкивающую снизу за шоссе темной текучей водой, на тот берег, широко открытый за голыми деревьями. Пятый сидел на корточках, прислонившись к столбу, покуривал и глядел на дорогу, где стоял блестевший синей краской, точно новенький, трактор. Пятый был Юрий Леднев, свой трактор он только что вывел из ремонта и теперь просто не мог не глядеть в его сторону.
— Ну так как, ребятишки, решили? — спросил Саша Суворов, подтыкнув пальцем шапку со лба, и вопросительно поглядел направо, на сидевшего с ним Максима Колчина, вернувшегося из армии, потом налево, на Рыжухина рядом с толстым веселым шурином, а затем уже на Юрку.
— Можно попробовать, отчего не попробовать, — начал Юрка.