Ускорение машины было настолько гладким и мощным, что напомнило мне, как лошадь переходит от кентера к галопу. И Дикон, чья благородность всегда напоминала мне жеребца, напрягся как пружина.
— Мне было бы все равно, если бы ты его трахнула!
Я никогда не слышала, чтобы он повышал голос. Никогда. Я не знала, выглядела ли я как олень, застигнутый в свете фар, но я, как пить дать, чувствовала себя именно так.
Машина ускорилась до ста тридцати восьми километров в час. Автострада была пуста, так что можно было сменить полосу. Шум шин подо мной успокаивал. Я выравнивала дыхание в такт с проносящимися мимо полосами на дороге.
— Дикон. Я пошутила. Помедленнее!
— Ты впустила его! — Его волосы упали ему на лоб, а мои закручивались у меня перед лицом.
— Он был моим терапевтом.
— Он любит тебя. В минуту, когда увидел его лицо, я это знал. Но ты... я не думал, что ты позволишь этому случиться.
— Ничего не случилось! Прекрати!
Я даже не знала, что именно отрицаю и почему. Я лишь защищала свою позицию, что было глупо. Я прекрасно понимала, что чувствовала что-то к Эллиоту. Мой рот предал меня на том сеансе — он не солгал.
— Ты моя, — сказал Дикон, указывая пальцем в мою сторону. — Что бы ты ни сделала, ничего не изменит этого. Ничего из того, что он сделает или что чувствует, никогда не изменит этого. Он временный. Он гребаный листок, падающий с дерева, чтобы сгнить. Но мы — ты и я — мы целый лес.
Он брал контроль над ситуацией и, по-видимому, над законами физики, потому что машины спешили убраться с его полосы. Что еще более важно, он взял под контроль меня, заманив в машину.
— Замедлись, иначе мне придется вносить залог!
Он вел себя так, будто даже не слышал меня.
— Нет. Ты возвращаешься. Я прикую тебя к стене, пока ты не поймешь, что это не игра. Мы не подростки. Нет щенячьей любви, Фиона. Не для сломленных.
— Знаешь, что? Пошел ты! — Спидометр показывал больше ста сорока пяти километров в час, когда я открыла дверь.
Он вильнул, заставив дверь захлопнуться по инерции.
— Больше не смей делать этого!
Я отстегнула ремень безопасности, закинув ногу на его сторону. Он попытался оттолкнуть меня, но я опустила ее на тормоз. Автомобиль не знал, стоит ли остановиться или двигаться дальше.
Клаксон. Дым. Виляние по дороге. Крутящий момент.
Дикон убрал ногу с газа и съехал на обочину, ударившись плечом о дверь. После повернулся ко мне.
Он был в ярости. В такой, что, вероятно, мог сделать больше, чем просто приковать меня. Он никогда не бил меня, когда злился.
Все было возможно. Потому что я никогда раньше не видела его злым.