Дядя Ал не сказал ни слова за все это время. Это было неудивительно, потому что он никогда не отличался многословностью, но теперь он кивнул Бену.
– Думаю, нам пора идти, сынок.
– Да, пожалуй, – темные глаза Бена еще раз скользнули по мне, прежде чем он отвернулся.
Они с родителями уже практически вышли из гостиной, когда ко мне вернулся голос.
– Бен! Подожди!
Словно красный свет светофора, мои слова заставили всю процессию остановиться. Они все повернулись ко мне, но меня волновал только Бен. Мои пальцы сомкнулись на мягкой ткани его майки.
– Это ничего не меняет. Я тебя люблю. Теперь все будет так, как прежде.
Бен нахмурился и покачал головой, как будто я пыталась убедить его, что океан с небом поменялись местами.
– Ты все еще в это веришь? Это все меняет. Ты ничего мне не сказала и нарушила обещание, потому что хотела облегчить себе жизнь. Ты даже не подумала, что твое решение причинит мне боль.
Я тяжело сглотнула, мое лицо онемело от страха.
– Ты говоришь так, словно ты – жертва, а я – просто эгоистка. Думаешь, мне было легко?
– Я знаю, что нет, но ты ведешь себя так, как будто я здесь вообще ни при чем. Ты говоришь, что любишь меня, но мне кажется, ты не понимаешь значения этих слов. Люди доверяют тем, кого любят, а не вонзают нож им в спину. Боже, Мер.
Через плечо Бена я видела, что папа сделал шаг вперед, готовый вмешаться, но мы с Беном еще не закончили. Я все еще цеплялась за его майку, не в силах разжать пальцы. Внутри меня поднимался ураган из злости и боли, а мои раны были слишком свежи, чтобы осторожно подбирать слова.
– А чем твоя любовь лучше? Один раз я оступилась, и вот ты уже готов уйти. Очень вдохновляюще. Ты говоришь, что, если бы я оставила ребенка, ты бы всегда был рядом, но, скорее всего, ты бы бросил меня, как только что-нибудь пошло бы не так.
Бен напрягся.
– Что, наконец-то мы друг с другом честны. Наверное, наша любовь никогда не была настоящей. Было глупо верить, что эти отношения будут длиться вечность.
– Нет… – моя злость улетучилась так же быстро, как и возникла. Он не мог говорить серьезно. Наши отношения не могли закончиться. Слезы затуманили мне глаза, а ведь я упорно отказывалась плакать даже после аборта, когда меня накрыло неожиданное и пугающее ощущение пустоты.
Бен вырвал свою майку из моих рук.
– Я не могу здесь оставаться.
Нет! Мои легкие сжались, а в висках застучала кровь.
Наверное, он ушел вместе со своими родителями, но я этого не видела, потому что упала на колени, пытаясь найти свое сердце. Оно валялось где-то на полу, вырванное из моей груди всем на обозрение и совершенно растоптанное. Но вместо сердца я нашла игрушечного жирафа, одинокого и брошенного. Я взяла его в руки и прижала к груди.