Что же я скажу «Восьмерке»?
Сердце бешено колотится, пока я переодеваюсь, а по пути на парковку я чувствую покалывание в пальцах. Уже у самых ворот я вижу, что на траве у моей машины, скрестив ноги, сидит Кэролайн.
– Привет! Ты что тут делаешь?
Она выпрямляется, и я замечаю на ее футболке надпись «СРОЧНО ПРОКРАСТИНИРУЙ!»
– Надеюсь, ты не против, что я к тебе заскочила. Я подумала: в бассейне точно смогу тебя встретить. В конце концов, мы же так и не смогли увидеться после… после того, что случилось сегодня в обед.
– Что же случилось сегодня в обед? – шутливо уточняю я. А потом, драматично закрыв ладонью глаза, падаю на траву рядом с Кэролайн.
– Прости! – со смехом говорит она.
– Ты рассказала им о моем ОКР и панических атаках? Неужели из-за этого Эй-Джей передо мной извинился и позвал снова спуститься в «Уголок»?
– Нет, – серьезно говорит она. – Ни словом не обмолвилась.
– Клянешься?
Она быстро рисует пальцами крест у себя на груди.
И тут я вспоминаю, что` Сидни сказала мне в кабинете истории, когда приглашала спуститься вниз. Я ведь хотела поблагодарить Кэролайн, когда заметила ее в «Уголке поэта», но не нашла возможности.
– Послушай, а ведь мне разрешили вернуться благодаря стихотворению, написать которое помогла мне ты, – говорю я, приподнимаясь на локте.
– Нет, это ты его автор.
– Без тебя у меня ничего бы не вышло.
Кэролайн молчит, но явно понимает, что я права. Не помоги она мне подобрать правильные слова для извинения, Эй-Джей ни за что бы меня не простил.
– Спасибо.
– Обращайся, – с улыбкой говорит она.
– В понедельник придется снова подняться на сцену.
– Знаю. Но у тебя все получится. – В ее голосе слышится уверенность. Вот бы она передалась и мне.
– Хорошо, предположим, я справлюсь, – отвечаю я. – В таком случае мне придется читать новые стихи. А это чревато некоторыми сложностями, потому что, как ты помнишь, почти все мои стихотворения – о… – кручу пальцем у правого виска не в силах заставить себя произнести фразу «о безумии».
– Они спокойно примут это твое… – Она повторяет мой жест, тоже не произнося заветное слово.
Уверена, так и будет. Но ведь я целых пять лет никому, кроме родни, не рассказывала о своем расстройстве, и, хоть Кэролайн теперь известна моя тайна, я не готова делиться ею с остальными Поэтами. Да и потом, мне нужно их одобрение, а не сочувствие.
– Прошу, давай это останется только между нами. Во всяком случае, пока. Хорошо?
– Я тебя поняла. – Она крепко сжимает губы и поворачивает невидимый ключик, запирая мои тайны на замок.