Махмуд — бег обнял гостя, поразившись про себя крепости мышц мольфара, пригласил его присесть рядом с собой, но горец отказался. Тогда шехир — эмини спросил:
— Назар, есть ли у вас какое — нибудь украшение или одежда сына?
Горец достал из висящего на поясе кожаного мешочка тонкий смятый с боков серебряный обруч.
— Вот, сорвали той ночью.
Шехир — эмини взял гривну и посмотрел на Фаруха — звездочет понял все без слов. Принеся золотое блюдо, на котором были отчеканены магические знаки и цифры, он положил его перед Махмуд — бегом. Шехир — эмини вытащил из рукава волшебную палочку, прикрыл глаза, как бы прислушиваясь к своим ощущениям, и прошептал: «Авардан — эль». В комнату влетела деревянная резная шкатулка и опустилась перед кудесником. Махмуд — бег открыл крышку. Перебрав холщовые мешочки, достав нужный, развязал тесемки, взял щепотку хранящегося там порошка и высыпал на блюдо. Поверх серой горки положил гривну. После этого шехир — эмини выхватил из — за пояса, словно меч, парчовую шаль и, расправив, набросил её на блюдо. Когда ткань ровно легла на ковер, шехир — эмини сел на колени, закрыв ладонями лицо. Прочитав молитву, он направил волшебную палочку в центр блюда и пропел:
— Гхермес — аль — Сааба!
Парча вспыхнула синим пламенем, языки поднялись, чуть ли не до потолка, осветив комнату и заставив всех зажмуриться. Когда же пламя опало, Назар увидел сидящую на блюде огненную черепаху. Её головы и лап не было видно, только большой широкий панцирь, украшенный, словно шахматная доска багровыми квадратами. Поверхность мерцала огненными переливами и если присмотреться, то можно было увидеть множество маленьких зеркал, в которых отражались мелкие, как букашки, корабли, дома, люди.
Фарух и Махмуд — бег долго рассматривали спину черепахи. Назар боялся громко вздохнуть, пошевелиться, дабы не помешать волшебникам. Он тоже вглядывался в раскаленные угли, но ничего различить не смог.
Шехир — эмини достал второй кусок ткани и накрыл ею угли — раздалось шипение, и комната тут же наполнилась паром. У Назара зачесались глаза, защекотало в носу, и он не удержался, громко, во все свое горло чихнул.
— Извините, — сказал тихо, но осекся, заметив, как Махмуд — бег и Фарух смотрят на него, словно он во что — то выпачкался. Назар оглядел себя — вроде чист? Хотя… Он догадался! Водяной пар кудесникам показал то, что их глаза не могли увидеть в комнате с сухим воздухом. Назар усмехнулся — все, кто его видел стоящим под дождем, в тумане или вот как сейчас в пару, поражались преображению горца.