Глянув на побледневшее, как мне показалось, лицо группера, я прямо телепатически услышал страшную мысль, сверкнувшую в большой и умной командирской голове: «Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу».
Вот так можно спалиться на ровном месте. Только теперь я начал в полной мере осознавать, что в этой России либеральный капитализм успешно низвёл рабочего человека до мусорного значения, до статуса живого, но безропотного расходника, которого можно в любой момент швырнуть в вонючий железный контейнер.
— У них, — тут Фёдор Васильевич показал указательным пальцем в енисейское звёздное небо, — спортивный принцип. Так и говорят людям: «Здесь как в сборной. Получил травму — уходи из состава. Ты, может быть, и не виноват, но и сборная не виновата, жди следующего шанса». Все на контракте. Платят, конечно, хорошо, исправно, спору нет. Но коли сломаешься...
Читая местные газеты, я видел, что в Красноярске сейчас каждый день сенсация. То сообщат о заговоре против Губернатора, то о миллионных счетах членов правительства в кипрских и швейцарских банках... О бесправном положении людей труда не напишет никто, на этой проблеме свобода слова заканчивается. А весь электоральный протест свёлся к огромному панно с Жириновским и акциям щетины, которая быстро настраивает против себя всё население губернии. Нет здесь настоящей оппозиции и сил противодействия. Безнадёга. В то же время красноярцы остро чувствуют и понимают проблему собственного бесправия, реагируя на непонимание так, как отреагировал Щеглов. Если они настоящие красноярцы, а не пришельцы с Нибиру.
Не учли мы всё это во время подготовки к рейду, не придали должного значения этой стороне местной реальности.
К чести Павла, собрался он мгновенно, ответив спокойно и вполне адекватно:
— Значит, о партизанах и заикаться не стоит. Даже в щадящем варианте «они проезжали мимо, стрельнули и смылись»... Если бойцы-щетинкинцы прознают об инциденте, то и отомстить могут, так ведь? — не дожидаясь ответа Потапова, Кромвель продолжил свои рассуждения:
— Выход, насколько я понимаю, всего один — полная утилизация тел и лодки, как говорится, концы в воду. Правильно я вижу расклад, Фёдор Васильевич?
— Абсолютно верно. Если история выйдет на поверхность, то можно будет сушить вёсла, на реку больше не выйти, достанут.
Тяжело опираясь на ладони, Фёдор Васильевич чуть приподнялся и сполз с лавки на ноги, кое-как распрямляясь.
— Посмотрим, ребятушки, что можно сделать.
Он достал из кармана дешёвую китайскую «уоки-токи», связался с Николаем, выясняя обстановку, покивал и снова обратился к нам: