О том, как прошла последняя церемония, можно написать целый роман. Наверное, когда-нибудь я за этот труд и возьмусь, но в данный час свою задачу вижу в том, чтобы подробно и правдиво рассказать, что же произошло в августе 1999 года в моём родном Городке...
Если же на чистоту, только между нами... Я не знаю всех подробностей того, что произошло почти сто лет назад, поэтому всё, что вы прочтете ниже — снова подсмотренные мной чужие сны и воспоминания, то есть вас ждёт ложь, помноженная на вымысел. Посему извините за краткость.
Что ж, начнем...
В предпоследнюю среду декабря 1913 года к одному из домов Кенигсберга подъехала карета с шестеркой вороных лошадей. Из неё вышли три гонца. В этот раз они были в сутанах иезуитских монахов. В вышеуказанном доме жили известные в городе конезаводчики — братья Михаэль, Иоганн и Ральф Шульцы. Средний брат получил не старинный золотой, а серебряный пиастр, или как его раньше называли, — столбовой доллар. Именно на плечи Иоганна была возложена честь представления Пруссии в великом гадании. Через неделю он был обязан прибыть в город, который мы сейчас называем Брестом, и в двадцать два ноль-ноль войти в часовую мастерскую, где хозяйничал некий Генрих Кис. Так сложилось, что перед приходом гонцов Иоганн собирался в дорогу — у него была запланирована поездка в Вильно. Поэтому на семейном совете было принято оправданное немецкой практичностью решение: совместить оба предприятия, сделав маленький крюк. Все-таки Брест — не Лиссабон.
Как я уже рассказывал, на пути гадателей обязательно будут подстерегать необъяснимые болезни, природные катаклизмы, неведомые враги — без этих мелочей не обходится ни одна церемония. Братьям Шульцам выпал жребий не из легких. Нет, не бубонная чума или крушение поезда. Им пришлось сразиться с нашим героем — Томасом Чертыхальски, который как раз в эти дни гостил у своего педагога и покровителя — баронессы фон Унгерн. Два вектора — Иоганн в окружении братьев, и Тихоня с двумя мальчишками — подельниками в его тихих делишках, встретились в субботу на Ратушной площади города Вильно.
Смешно сказать, но ход истории изменился оттого, что у Тихони зачесался кончик носа. Такое случалось с ним, когда рядом назревало что-нибудь тайное, запретное, когда в чьей-то голове молоточками стучала мысль: «Тише, тише, тише, чтобы только никто не узнал». Доверившись чутью, Томас переключил внимание с толстого кошелька мануфактурщика, который пытался залезть в экипаж, на трех невысоких сухопарых мужчин в котелках и зимних кожаных плащах с воротниками из волчьего меха. Троица успела пересечь площадь и шла в направлении еврейского квартала. Тихоня видел братьев всего мгновение, и... ему этого хватило. Походка, напряженные спины, гордая посадка голов, тусклый блеск холодных глаз — всё говорило о тайне, опасности и... прибыли! Подозвав напарников, Томас дал каждому указание следить за новой дичью. Особо не наглеть: главное — узнать, чем занимаются и где остановились. Сам засел в кабачке за чаем с баранками. Через час Тихоня узнал, что братья Шульцы приехали в Вильно договариваться об участии их лошадей в предстоящих скачках. Остановились в гостинице за университетом, отъезжают сегодня вечером. Билеты на поезд уже куплены. Выходят на станции Брест-Литовск.