Не густо.
Томас уже начал жалеть о потере кошелька, однако не перестающий чесаться нос показывал, что не стоит бросать троицу в волчьих воротниках без боя. То, что произошло дальше, вошло в историю мировых авантюр, как самая простая по исполнению, но разрушительная по последствиям афера нашего времени.
Иоганн с братьями стал собираться в дорогу. Вызвали экипаж. В столь хлопотном деле им вызвались помочь консьержи — три мальчишки в форменных курточках. Парни вынесли чемоданы из номера, погрузили их на багажную полку, помогли закрепить и получили честно заработанные чаевые. Только через час — здесь можете поставить столько восклицательных знаков, сколько вам не жалко — через час после отправления Иоганн обнаружил пропажу грамоты из подкладки сюртука. Он всё время проверял в кармане жилетки пиастр — его-то воры не тронули — а про грамоту на время забыл.
Пропажа пропуска взбесила братьев. Чтобы вернуть пергамент, они решили разделиться. Иоганн и Ральф продолжили путь, а Михаэль сошел на ближайшей станции и вернулся назад. В гостинице, сломав два пальца дежурному консьержу, старший из Шульцев узнал, что мальчишек тот никогда раньше в гостинице не видел. Когда консьерж не смог ответить на вопрос: «Какой дурак платит империал за право заработать пару грошей?», — Михаэль сломал ему ещё два пальца.
Проклиная всё на свете, Шульц-старший отправился догонять братьев. Он понимал — искать трех воришек в незнакомом городе — полная бессмыслица. И был прав. В ту минуту, когда Михаэль подъезжал к вокзалу, румяный после ванны Тихоня, набросив на голое тело мягкий шерстяной халат, сидел в глубоком не менее мягком кресле и пил мелкими глотками тёплое молоко с топленым маслом. Напротив него на диванчике расположилась баронесса и читала свиток. Ни голосом, ни единым движением тела она не выдавала своего волнения, только бьющаяся на шее жилка указала Томасу о важности его добычи.
Баронесса села прямее, подняла подбородок выше.
— Мой мальчик, — голос её был торжественен. — Оказывается, мы были приглашены на праздник, но нас забыли об этом предупредить. Что ж, ты исправил эту оплошность.
Только женщины с их наглостью и беспринципностью могут вступать в бой, когда у них ни то что козырей, но и завалявшейся пары нет. Но тут такое дело... Антонина Петровна, баронесса фон Унгерн, Томасу-Тихоне Чертыхальски преподавала как раз эту самую наглость и беспринципность! Не имея никаких юридических или моральных прав на участие в великом гадании, наставница решила рискнуть.
31 декабря 1913 года — это по новому стилю, а по старому юлианскому, 13 января 1914 года, за час до указанного времени экипаж с нашей парой въехал на рыночную площадь Бреста. Кучер баронессы с трудом протиснулся как можно ближе к часовой мастерской — все пространство перед домом уже было занято рядами парадных экипажей. Ржание, ругань, щелчки хлыстов, гудение рожков. В глазах пестрело от плюмажей на сбруе лошадей, попон, позолоты, аксельбантов украшающих мундиры пажей. Газовые фонари и фары сияли со всех сторон, освещая площадь как днём. Изредка попадались обычные дилижансы, но Томас на них не обращал внимания — черезмутное стекло он рассматривал механических фыркающих бензиновыми парами монстров. Раздавливая своими красивыми шинами снежные комья и конские яблоки, между каретами и лошадьми всех мастей ехали аристократы — омнибусы Delaunay-Belleville, Minerva и Delahaye. Им, уступая дорогу, сигналили Piccard-Pictet, Bugatti, Panhard & Levassor и Scania-Vabis 3S Phaeton. В хвосте пристраивались скромные, знающие свое место, De Dion-Bouton и M.A.F. Torpedo.