деревни, живут здесь постоянно и являются сторонниками деревенской жизни, укладу и
традициям, существующим у нас. Мы стараемся избегать разрыва между разными слоями
жителей, который может вызвать негодование, — произнес мистер Бидл.
— Я могу пересмотреть и открыть для местных жителей в определенное время года
возможность пользоваться услугами клуба «Мэнор-Хаус».
— Но вы не упомянули об этом в своем выступлении.
— Я буду счастлив рассмотреть любые ваши предложения. — Я совсем не хотел сеять
раздор между жителями деревни.
Мистер Доусон вздохнул.
— У вас есть еще что-то, что вы хотели бы добавить?
— Думаю, я озвучил все преимущества.
— Понятно. Но вы ничего не сказали, как ваш план отразиться на людях. На чувстве
общности. Вы не упомянули о влиянии клуба «Мэнор-Хаус» на наш образ жизни. —
Мистер Доусон вытащил лондонскую «Таймс», со статьей, в которой я описывался как
бизнесмен-разрушитель. — До меня дошли слухи, что вы оцениваете успех по-другому, не
так, как мы. Видите ли, в нашу задачу не входит обеспечивать вам бизнес, для
зарабатывания прибылей. В нашу задачу входит заботиться о том, чтобы не разрушать
уклад деревни, не разрушать красивые и живописные пейзажи со зданиями и дорогами. Мы
должны видеть четкие и существенные выгоды для сообщества в результате строительства.
Ну, что же, думаю пришло время проголосовать.
Мое время истекло, члены совета отвернулись и стали перешептываться.
Статья «Таймс» обо мне лежала на столе перед всеми членами администрации деревни.
Некоторые пытались краем глаза прочитать статью. Другие даже не пытались скрыть, что
читают статью. И хотя, Дарси лично здесь не присутствовала, но ее влияние чувствовалось.
Эта статья преследовала меня, буквально по пятам, описывая меня как разрушителя, хотя я
всю свою жизнь старался быть кем угодно, только не разрушителем. Клуб «Мэнор Хаус»
должен был стать доказательством того, что я не собираюсь ничего разрушать.
Я знал уже результат, даже без голосования.
Дарси победила. Я проиграл.
Впервые за долгое время не приняли мой бизнес-проект. И пока я сидел перед членами
администрации деревни, пытаясь себя убедить, что этот отрицательный опыт только мне на
пользу, он закалит мой характер, хотя не чувствовал, что что-то закалялось у меня внутри.
Казалось, что изменения, которые я пытался внести в доставшееся мне наследие — переход
от разрушения к чему-то более позитивному, были тщетными. По крайней мере, сейчас не
было прессы, готовой засвидетельствовать мое поражение.