Я приподнял бровь.
— Это Фонд «Стил». И я хочу показать им, что все возможно. Эта девушка была
трудолюбивой, организованной и целеустремленной. Такие качества должно быть
вознаграждены. — Я пристегнул ремень безопасности, когда машина тронулась.
— Я не дразню тебя… ты сделал великое дело. Кажется, я многое о тебе не знаю.
— Возможно, всего пару вещей. — У меня не было намерения показывать Дарси, как я
участвую в жизни своей школы. Я редко с кем говорил о ней. Даже бабушка не знала, насколько я поддерживаю общеобразовательную школу Ньюхем. Я хотел пригласить Дарси
на ужин, но не мог отказаться от вручения инвестиционного капитала сегодня, поэтому
принял единственное решение — взять Дарси с собой.
Она не казалась шокированной, хотя я задавался вопросом, будет ли она шокирована моим
происхождением, или будет шокирована глядя на здание этой школы, настолько убогое, и
на детей. Она выросла совсем в другой обстановке и во многих отношениях была
приземленной, и нельзя было сбрасывать со счетов, что она выросла в Вултон-холле как
внучка герцога, в родовом поместье.
— А я-то думала, что ты делаешь все ради денег.
Я втянул воздух, играя с запонкой, которая расстегнулась.
— Не пойми меня неправильно. Деньги для меня тоже важны. Бедность была лучшим
фундаментом для меня и огромным мотиватором.
Она слегка подвинулась, ее колени повернулись ко мне.
— Но я не понимаю. Ты — граф. У вашей семьи должны были иметься деньги.
Я снял запонку, потому что она не застегивалась.
— Мой отец проиграл все богатство нашей семьи, как только унаследовал его.
— Мне очень жаль, — произнесла она.
Я посмотрел в окно, не желая видеть жалость в ее глазах.
— Ты видишься с отцом?
Я отрицательно покачал головой.
— С тех пор, как мне исполнилось три года я его не видел… и совсем его не помню.
— Три года?! Вау. Ты был совсем маленький. Он бросил тебя с матерью?
Я выдохнул. Никогда никому не рассказывал эту историю. Да, меня и не спрашивали.
Большинство людей видели во мне только мои деньги и власть. Никто не пытался копнуть
глубже.
— Мама умерла, когда мне было два года. Менингит. — Меня совершенно не волновало, что я не знаю своего отца. Я не хотел его знать. Но маму? У меня были неясные
воспоминания о ней. Единственное, что я помнил голубые глаза, мягких светлых волосы, мне казалось этого так мало.
— Так вот почему он играл? Потому что потерял жену?
Я положил руку на подоконник.
— Нет. Насколько я понимаю, к тому времени все уже было проиграно.