Она вздохнула, но ничего не ответила.
— Тебе нужна мебель или что-нибудь еще из дома? — спросила она.
Мне и в голову не приходило что-то отсюда забирать. Она сама выбирала каждую вещь в этот дом без меня.
— Не думаю. — Я взял ключи и последовал за ней, она открыла французские двери и вышла на улицу к гаражу. Остановилась перед дверью, ее рот опустился, глаза потемнели, они больше не блестели, как раньше. Я хотел что-то сделать, что-то сказать, чтобы ей стало легче.
— Прости, мне жаль, — произнес я. — Я не хотел преднамеренно причинять тебе боль.
— Конечно, это было преднамеренно, Алекс. Ты непреднамеренно все время работал. — Она медленно глубоко вздохнула. — Ты врешь, как дышишь. У тебя был выбор, и каждый раз ты выбирал работу, а не брак. Для тебя не было ничего более важного, чем работа.
— Но мы же заключили сделку, не так ли? Ты знала, к чему я стремлюсь.
Она сложила руки на груди и уставилась в землю.
— Я знаю, что у нас не было грандиозного любовного романа. Мы оба практичные и прямолинейные, но мне казалось, что все может получиться. — Она покачала головой, словно наказывая себя за собственную глупость. — Я думала, когда мы поженимся, тебе захочется проводить со мной больше времени. Мне казалось, что ты полюбишь меня. — Ее голос затих, и она откашлялась.
— Прости. — Я ненавидел саму мысль, что причинил ей боль. Она этого не заслуживала.
— Все уже в прошлом.
Для меня три года были не таким уж большим сроком. Они прошли как в тумане. Гэбби была той единственной женщиной, с которой я ужинал. Той женщиной, с которой я принимал душ. Женщиной, с которой я встречал Рождество. Три года, возможно, были для нее долгим периодом, но для меня они походили на три недели. За эти годы ничего не изменилось, за исключением того, что мне стали давать более сложные дела в палате, и я стал зарабатывать больше денег.
Она выхватила ключи из моей руки и открыла замок гаража. Насколько я помню, здесь мы ничего не хранили. Она широко открыла дверь и включила свет. По середине на бетонном полу стояло полдюжины коробок, а стол моего отца был завернут то ли в картон, то ли в пленку. Я забыл, что он находился здесь, а где еще ему быть? Господи, это все, что есть у меня в жизни? Бывшая жена и несколько картонных коробок?
— Твои кубки за спортивные соревнования в верхних коробках, остальные — одежда, которую ты не забрал с собой, когда съехал.
— Спасибо, — сказал я, хотя мне было неудобно. Жаль, что она это не сожгла вместе с моим чучелом.
— Хочешь пройтись по дому? — спросила она. — Ты можешь забрать все, что захочешь… мне все равно придется распродавать вещи, когда мы продадим дом.