— Так говоришь, по науке приехала? Предметы изучаешь? — глазки старца глядели из-под седых бровей этаким добряком — но по хребту её пробежал самопроизвольный морозец.
— Я получила электронное письмо. Про бубен… Вообще, знаете, русская этнопсихология — моя тема.
— Знаем, какая твоя тема — цурюк нах хаузе. Вот бражки выпей с дороги — тут тебе и будет тема…
Катя храбро заглотила приятную жидкость из кружки.
— А всё же бубен шамана можно посмотреть? Или наврали про вас, дедушка, что вы маг?
— Кто могет, тот и маг… Лови, ежели дотянешься, — мазык лукаво потряс у неё перед лицом невесть откуда взявшимся расписным бубном.
— Оба-на! Хватай! А то поди наврали шуты сдуру учёной девке?
Катя снова и снова дёргалась всем телом, чтобы схватить заветный артефакт — но её рука опять провалилась в пустоту.
— Да вон он бубен — то, бери! Иль дураки деревенские те врут… — дед прыгал по избе молодым козлом. Катя рыпнулась встать с лавки — и не смогла, словно за гвоздь зацепилась юбчонкой. Дёрнувшись несколько раз, поняла, что держит не сзади. Вперёд не пускала какая-то мягкая, но неодолимая стена.
— Хорош, цурюк! — дед Коля махнул у неё перед лицом ладонью, и Катерину отпустило.
— Теперь говори — какая твоя тема? Научная?
— Отец ушёл, когда я маленькой была… Мамка… свинью последнюю забила, чтоб мне образованье гуманитарное… Сучка я… — Катя неожиданно для себя заревела в голос… — Макс бывший — фу, как стыдно! А теперь Левин этот музейный — импотент какой-то… Всех их я мужиков ненавижу!!! Почему он на меня так криво смотрит, урод? Ы-ы-ы!
— Ну, вот и ладушки. Встретила в себе деву-Обиду — погладь и спрячь, пускай никто неймёт… После сама прошщупаешь…
Дальше был какой-то сияющий провал.
… К автобусу до облцентра Катю провожала всё та же сомнительная рыжая Лилька. Впрочем, добыча, упакованная в три ряда мешковины, компенсировала всё. Левин просто опупеет. Настоящий шаманский бубен, вау! Мухоморы эти — туфта, про них ещё Бунин писал, что безвредные. Всё уже почти прошло.
— А чего это твой дед всё цурюкает? — спросила она провожатую напоследок.
— Да, так. Привык с войны. В германскую в плену побывал — с тех пор прилипло.
— Нацистский лагерь — страшное дело… — политкорректно вздохнула Катерина.
— Дура. Какой в жопу лагерь? Он в первую германскую был. Там в плену и бабку мою склеил, Грету. Вон, гляди! — в лилькином ай-фоне на фоне готического собора усач в клетчатом костюме и котелке обнимал за талию томную блондинку с высоким начёсом.
— Это дед Коля с бабой Гретой. А во вторую германскую его по возрасту не призывали.