Мишка потупился. Вопрос был слишком сложен, многого Мишка и сам не понимал.
Автофургон выскочил из леса и сразу очутился на улице поселка. Промелькнуло несколько белых деревянных домиков, длинное оштукатуренное здание конторы лесопункта, магазин, больница…
Тарас Илларионович затормозил возле столовой.
— Что ж, бывай здоров, Миня! Особо-то не горюй, не уйдет от тебя лесосека. Как говорят: что ни делается — все к лучшему. Может, это изгнание даже на пользу тебе пойдет. Кто его знает!..
Мишка брел по улице, ничего не замечая.
Изгнание!
Тарас Илларионович сказал это шутливо, с доброй улыбкой. Но у Мишки стало еще тяжелей на душе.
Вот тебе и работник! Вот тебе и механизатор! Хоть кидайся в сугроб и плачь.
Пронзительный крик остановил Мишку. Сын шофера Сергеева второклассник Валерка вбежал на ледяную горку и победно взмахнул деревянной саблей.
Снег ослепительно сверкал под холодным февральским солнцем. Блестящий туман рассеялся, и над снегами, над поселком Апрельским висело небо стеклянной прозрачности.
Уши Валеркиной меховой шапки побелели от инея, а щеки горели, как два маленьких солнца; зеленый ватник был лихо распахнут.
Валеркины друзья, Санька и Яшка, вскарабкались вслед за командиром на катушку и, подражая ему, вскинули над головами деревянные сабли.
Внизу валялись перевернутые вверх полозьями салазки, и хныкали, выбираясь из сугроба, девчонки.
Младшая Валеркина сестра, Зинка, отряхиваясь от снега, размазывала по лицу слезу рукавом шубы и кричала:
— Ну погоди. Валерка!.. Выйдет бабушка с батогом, нагреет тебе спину!
Валерка равнодушно поддел рукавичкой прозрачную каплю, повисшую на кончике красного вздернутого носа, посмотрел на Саньку и на Яшку и округлил отчаянные голубые глаза:
— Враг отступает! Рота, за мной! Ура-а!..
— Ура-а-а!.. — свирепо подхватили Санька и Яшка и понеслись вниз по блестящему синему раскату…
И снова заклубилась снежная пыль. Девчонки сопротивлялись слабо. Неуклюжие, в длиннополых шубах, повязанные материнскими шалями, они, голося, летели в снег под крепкими ударами мальчишек. Валерка, Санька, Яшка забрасывали их снегом, выли и прыгали вокруг.
Из дома Сергеевых выбежала Валеркина бабушка. В черном платке, сгорбленная, она стояла у крыльца, прижимала руки к груди и плаксиво прочитала:
— Валерка, да что же это будет? Ох, господи! Отступись от них, злодей. Валерка, кому сказано? Пожалей ты свою шкуру, пропащая твоя голова! Придет с работы батька, спустит с тебя штаны — я заступаться не стану.
Крики и угрозы не действовали на Валерку и на его друзей. Бабушка растерянно оглянулась.