Сестренки настороженно наблюдали за ним. До Мишки донесся их шепот:
— Опять двоек нахватал.
Тогда он надел ватник, шапку, рукавицы, вышел во двор.
Темнело. Зимою вечер рано наступал в поселке Апрельском.
Мишка достал из кладовки топор-колун, березовую колотушку. Поставил на попа толстенный сосновый кругляк. Недостаточно сильны были Мишкины руки, чтобы с одного удара развалить надвое чурбан. Он всадил колун в самую середину и бил, бил колотушкой, пока чурка не разлетелась надвое.
Мишка изрядно вспотел и вдосталь намаялся с одним кругляком, а возле крыльца их высилась огромная куча.
— Здорово, Комендант! Что, физкультурной занимаешься?
Мишка вздрогнул, вскинул голову: привалясь к заборчику, стоял Анатолий Юров. Мишка припомнил тот вечер, когда вызвал этого парня к дружинникам, и у него сжалось сердце. Он испуганно попятился. Мелькнула мысль: «Зачем пришел?..»
А Анатолий вошел в ограду, молча взял из Мишкиных рук колун, подбросил на ладони, усмехнулся.
— Ну-ка, ставь их подряд.
Колун со свистом разрезал воздух, опустился на первый, на второй, на третий кругляк. С треском разлетались смолевые, ядреные чурки.
— Так-то! — сказал Анатолий, вздохнув.
И непонятно было, хмурится он или подсмеивается. Мишка все ждал настороженно. Неловкость, которую он испытывал перед этим парнем, не проходила.
— Теперь ты их сам, без колотушки, разделаешь на дрова. Передохнем, что ли?
Анатолий опустился на чурбак и кивнул Мишке, приглашая присесть рядом. Закурил. Установилась неловкая тишина.
Неожиданно Анатолий положил Мишке на плечо руку. И Мишка опять боязливо съежился. Но Анатолий будто ничего не замечал.
— Вот так-то!.. Кажется, к теплу время? А, Комендант?
Дул теплый ветер, слабый и тяжелый. Стал падать редкий крупный снег. Анатолий и Мишка молчали.
Когда Юров затягивался папиросой, слабый огонек на мгновение выхватывал из сумрака обожженное морозом усмешливое лицо. Он кинул в снег окурок, сплюнул через зубы, закурил новую папиросу.
— Вот что, пацан! — резко сказал Анатолий. — Тебе деньги нужны?
Слова прозвучали хлестко. Мишка вскочил с чурбака, но крепкие пальцы Анатолия сжали его локоть, заставили опуститься на прежнее место.
— Стой, не шелохнись… Слушай меня. Приезжал к нам шоферюга один, сболтнул, будто ты у завгара Ручкина сотню прихватил из комода. Брал? Ну?..
Мишка снова рванулся, но рука Анатолия крепко держала его за локоть.
— Не рыпайся. Говори прямо: брал или нет?
Голос Анатолия был жестким, требовательным. Мишку охватил страх.
— Не брал я никаких денег! — выкрикнул он. — Не брал!..
И не выдержал: из глаз его выкатились, поползли по щекам слезы.