— Утрись, не распускай нюни, — поморщился Анатолий.
Он помолчал, потом заговорил глухо:
— Ты вот что, к Ручкиным больше не ходи… Да утрись ты! Сам я с этого начинал… Тоже с комода. Пацаном был. Потом засосало… Услышал того шоферюгу, хотел проверить… Ну, что ты ревешь, как девчонка? Точка!
Анатолий выпустил Мишкин локоть. Закурил третью папиросу, лукаво усмехнулся, встал.
— Ну, будь здоров, Комендант, заходи в гости, — и растаял в темноте.
У двора Деминых зажегся фонарь. Вокруг него стайкой белых бабочек кружились снежинки.
А Мишка все сидел на чурке и не мог подняться. Все это было странным, неожиданным. Он смотрел в ту сторону, куда ушел Анатолий, и ему казалось, будто тот что-то не договорил и вот-вот вернется назад.
Лес и снег! Лес и снег! Под снегом — река. В снегу тайга, подступающая с трех сторон к поселку Апрельскому. Сойди чуточку с дороги — провалишься по пояс в снег. И сам поселок робко выглядывает из снега. Метровые сугробы у изгородей, у обочин дорог, тяжелые белые пласты на крышах домов.
Скучно одному, когда кругом лес и снег и не с кем словом перемолвиться…
Тяжелой обязанностью стала для Мишки школа. Ни одной близкой души. Школьники посматривают на него издалека, переговариваются. Мишка знает: о нем переговариваются.
Компания Олега Ручкина взяла верх в школе. Даже перед Кешкой Ривлиным стали заискивать более сильные ребята. А Мишка видел, как одному пятикласснику Кешка дал оплеуху и тот даже не огрызнулся. С Мишкой пока никто связываться не решался. Однако, проходя мимо, непременно усмехнутся. Конечно, узнали о пинке, полученном Мишкой. А Мишка упрям и виду не показывает, что понимает двусмысленные ухмылочки. Да и глупо лезть на рожон одному: один в поле не воин. Вот если бы тронули, задели, тогда хочешь не хочешь — защищайся. Но компания Олега Ручкина дальше усмешечек пока не заходила. А Семен даже попытался однажды завязать переговоры:
— Миньша, ну что ты!
— Ты ко мне не лезь! — грубо оборвал его Мишка. — Заделался хвостом — крути там, где тебе положено.
Семен обиделся и больше не пробовал восстановить окончательно развалившуюся дружбу.
Вернулся из Светлого Виктор Маслов. Мишка показал ему фотоаппарат, но того, что хотел сказать раньше, так и не рассказал.
Заходил к Деминым вечером Тарас Илларионович Деньга, уединялся с матерью, о чем-то разговаривал. После этого мать подобрела, несколько раз вызывала Мишку на разговор. А Мишка отвечал сухо, односложно: на мировую не шел. Замкнулся, посерьезнел, спал с лица. Никто ему не нужен. Скучно одному, зато спокойнее. Сделает все по хозяйству, выучит уроки, потом с фотоаппаратом возится или старое повторяет. Учителя стали хвалить его за ответы. А он молча выслушает похвалу, идет на свое место и не просияет, не улыбнется.