Для англоманов: Мюриэл Спарк, и не только (Кобрин, Лодж) - страница 139

На первую страницу
    он печь растопил,
          где согрелась рука,
                постучавшая в ящик, ушедший под дерн,
                         в могилу, которую вырыло время.
А это обманчивый розовый терн,
    им ранен младенец, что присно рожден
          что печь растопил,
                где согрелась рука,
                         постучавшая в ящик, ушедший под дерн,
                                 в могилу, которую вырыло время.
А это наместник, на пост возведен,
    растил он обманчивый розовый терн,
          что ранил младенца, что присно рожден,
                что печь растопил,
                         где согрелась рука,
                                 постучавшая в ящик, ушедший под дерн,
                                          в могилу, которую вырыло время.

Эдинбургская вилланель[28]

Глаза, где отразилась, тьму тая,
Тень взгляда в спину мне, тебя презрели,
Душа Мидлотиана, не моя.
Хай-стрит недобро подмигнула. Я
Прошла, но взглядом Холлируд сверлили
Глаза, где отразилась, тьму тая,
Дозорная бригада Лита, чья
Бесплодна прыть: пуста, чего б ни лили,
Душа Мидлотиана, не моя.
Из Северного моря рать сия,
В трущобы просочась, не пустит пыли
В глаза, где отразилась, тьму тая,
Не ставшая вином воды струя.
И вновь смолчит не знающая боли
Душа Мидлотиана, не моя.
А призраки всё не дают житья
И кажут то, что памятники скрыли,
Глазам, где отразилась, тьму тая,
Душа Мидлотиана, не моя.

На обочине жизни

Тебе, сварливому типу, который якобы поместил
Любовь превыше успеха, а доброту ценил испокон
Превыше карьеры, я бы сказала, да, дорогой, все это
                                             прекрасно без меры,
Но только если бы у тебя выбор и правда был:
Будь ты в любви поистине одарён
И необычайно успешен по жизни.
Но так ли уж ты умен и так ли уж мил?

А принца-то сегодня мы не ждали

Как выше сказано, мы даже и не ждали…
И все же пусть поднимется наверх,
Где спит красавица под слоем пыли,
И царедворцы в париках унылых
Печалятся, сто лет как на постах застыли,
О промахе ее, постичь его не в силах.
Да, стоит мышь летучую извлечь
Из локонов ее, смахнуть со рта
Завесу паутины — вдруг он сможет
Припасть к устам, снискать ответ, и красота
Взовьется пыльным облаком над ложем?

Фрэнк Кермоуд

Серьезная, озорная, многообразная

Перевод Марии Фаликман

Мюриэл Спар к Полное собрание стихотворений. — Манчестер: Карканет Пресс, 2004


Мюриэл Спарк с полным на то правом подчеркивает, что она поэт, порой пишущий и романы, и что романы она пишет, не переставая быть поэтом. Быть поэтом означает обладать пониманием того, что мир порой готов открыть более интересные взаимосвязи, чем воспринять здравый смысл: непредугадываемые сочетания, посягательства на повседневность, которыми мы обычно пренебрегаем, просто потому что необычное — это то, на что обычные люди предпочитают не обращать внимания. Следует «воспринимать жизнь как целое, — говорит кавалерственная дама Мюриэл, — а не как ряд разрозненных событий». А связывает их поэзия. Это ее необыкновенное свойство иногда сродни безумию, как в «Водительском сиденье» — мрачной книге, возможно, лучшей из сочиненного Спарк. А иногда поэзия заставляет нас воспринимать связанные события как комические или трагикомические, как, например, в ее чудесных ранних новеллах — «Мисс Джин Броди в расцвете лет» и «Девушки со скромными средствами».

Следующая страница