В том, сколь они были правы, они убедились воочью,
Ибо пренеприятный казус приключился вскорости
ночью:
С горы лавиной сползли подтаявшие снега,
И река разлилась и затопила собой берега.
Сердце старушки сжималось от страха, и неспроста:
Вода прибывала, и вот не выдержали опоры моста.
С устрашающим треском мост рухнул в зияющую
пучину,
Что повергло старушку в безмерную тоску и кручину.
Ведь поезд ожидался ровно через тридцать минут,
И старушка ведать не ведала, что можно поделать
тут:
Дождь лил потоком и злобно выли ветра,
И небеса со всей очевидностью не сулили добра.
Увы! Не было телеграфа на той железной дороге,
Чтобы предупредить машиниста или просить
о подмоге,
А лучина под ливнем не продержалась бы и секунд
десяти;
Но вдова вознамерилась поезд всенепременно
спасти.
Ни минуты не мешкая, она принялась за дело,
И кровать на составные части разобрала умело,
И, взвалив на плечо доски заодно с пледом,
Наказала дочери поскорее поспешать следом.
По крутой насыпи они вскарабкались живо
И сложили останки мебели на рельсах вблизи
обрыва,
И подожгли сухую растопку, и она запылала скоро,
Алый отблеск роняя на рельсы лучше всякого
семафора.
Тут старушка сняла с себя красное платье, оставшись
в чем мать родила,
И привязала его к шесту, так крепко, как только
смогла,
И побежала вдоль полотна, размахивая шестом и
руками,
А дочь осталась стоят там, где кровать поглощало
пламя.
Тут красный глаз паровоза сверкнул из-за поворота
дороги.
Старушка с дочерью себя не помнили от тревоги.
Но, слава Богу, состав остановился от обрыва метра
за два —
И был спасен, как того и желала старушка-вдова.
Такие старушки, спасающие поезда,
На вес золота ценятся везде и всегда.
Вот образчик истинного геройства и душевной силы,
О чем должно начертать золотом на камне ее
могилы.