— Да нет, все в порядке, просто здесь уже время ложиться.
— Но что ты делаешь в Цюрихе?
— Сплю с мистером Мюллером.
— Ты что?
— Занимаюсь любовью с мистером Мюллером.
— С кем?
— С Мюллером, из обувного магазина. Кого ты называешь Килем. Он проводит здесь отпуск вместе со мной.
— Не шути, Эльза.
— Я с ним сплю, чтобы проверить, настоящий он Киль или нет. По-другому никак не проверишь, — говорит она.
— Значит, в войну ты все же спала с ним? — орет он.
— Поосторожнее с телефоном, Поль. Я спала с ним прошлую ночь. По-моему, это не Киль. Сейчас он в душе. Может, я позвоню тебе завтра и сообщу об окончательных выводах.
— Я могу устроить, чтоб его уволили. Могу устроить, чтобы его арестовали как шпиона.
— Я — хозяйка магазина, — говорит она. — Как ты устроишь, чтоб его уволили? Я приобрела этот магазин.
— И Госдеп ты тоже приобрела? Он — шпион.
— Я же тебе сказала, Поль, что по-моему это не Гельмут Киль. Этот слишком нетерпелив. Гельмут как любовник не был таким похотливым. У него был другой подход к женщине, к нему требовалось подольститься. А с этим…
— Ты в какой гостинице, Эльза?
— В «Ритце», — говорит она.
— В Цюрихе нет «Ритца». Я вылетаю. Подаю заявление в полицию и привожу Гарвена.
— Думаю, я вернусь послезавтра, — говорит Эльза. — Во всяком случае, как только выясню, что мне нужно.
— Ты ей веришь? — спрашивает он Катерину по телефону.
— Это, папа, зависит от того, какой хороший подарок или еще что он от нее получил. Девочек у него видимо-невидимо.
— Готов спорить, что он здесь, в Нью-Йорке.
— Нет, в магазине сказали, что он уехал из города. По делам.
— Это шпион Киль, никакого сомнения. Он ровесник твоей матери.
— Вот уж с этим ни в жизнь не соглашусь. Должно быть, его фамилия Мюллер.
— Ты и в самом деле гуляла с ним, Катерина? Спала с ним?
— Ой, папа, я не знаю. Если не с ним, значит, с кем-то еще. Может, мама тебя разыгрывает, папа.
— Сейчас он в душе, сказала она.
— Восхитительное зрелище, — смеется Катерина.
— Восхитительное зрелище — это она с Килем в сорок четвертом, — говорит Поль. — Как раз это до тебя не доходит.
— Господи, а что было в сорок четвертом? — говорит она. — Меня тогда и на свете не было.
Он охотится за ней по телефону, обзванивая цюрихские гостиницы одну за другой до глубокой ночи. Наконец он ее находит.
— У тебя там, должно быть, глубокая ночь, — говорит она, — потому что здесь на моих часах почти восемь утра.
— Где Киль? — говорит Поль. — Передай ему трубку.
— Киль?
— Ну, не Киль, так Мюллер, какая разница. С твоего разрешения, я хочу с ним поговорить.
— Извините, — говорит она, — но вы не туда попали. Это не экстази-клуб.