Он говорит: — Ты же сама мне звонила, Эльза. Сама рассказывала, Эльза. Не волнуйся. Постарайся вспомнить, что ты вчера делала.
— Никогда не делаю сегодня то, что делала вчера, — говорит она. — С какой стати мне вспоминать?
— Почему ты в Цюрихе? Возвращайся домой, — говорит он.
— Я жду, когда принесут завтрак, Поль. Здесь подают завтрак по-американски. Зачем возвращаться домой, если я могу здесь получить завтрак по-американски? Зачем возвращаться домой, если я могу получить завтрак по-американски в Швейцарии?
— Киль в ванной?
— Кто?
— Киль. Мюллер, Киль — он опять принимает душ?
— Не вешай трубку, — звучит голос Эльзы, — я схожу проверю, есть ли кто в ванной.
— Эльза! — кричит Поль, но в ответ слышит, как трубку кладут на столик. Он ждет, наблюдая за тем, как секундная стрелка обегает циферблат и начинает новый круг. — Эльза! — кричит он. В трубке раздается щелчок, и американский оператор спрашивает: — Вы закончили разговор?
— Нет, еще говорю, — отвечает Поль. — Я жду ответа. Моя жена… — Но связь уже прервана.
Связь восстановили через полчаса с лишним. — Вы можете подождать? — спрашивает оператор на том конце.
— Страдать не тяжко мне, — говорит Поль.
— Куколка, — говорит оператор, — не серди меня.
— В Соединенных Штатах Америки, — говорит Поль, — мы так уже не говорим.
— Алло, — говорит Эльза, — алло. Vous êtes en erreur[7].
— Эльза, — говорит он.
— А, это ты, — говорит она. — Чего ты звонишь?
— Кто там с тобой? — говорит он.
— Ты такой ревнивый, — говорит Эльза.
— Ты сказала — ранимый?
— Ревнивый, — говорит она.
— Я не понимаю тебя, Эльза. Что ты имеешь в виду?
— Нельзя же до бесконечности названивать человеку из Нью-Йорка рано поутру.
— Кто с тобой в комнате? — говорит он.
— Никого. А что?
— Я просто подумал, что кто-нибудь может быть, — терпеливо говорит он, стараясь ее не пугать. — Вообще-то ты мне вчера звонила. Разве не помнишь?
— Вчера не имеет ко мне никакого отношения, — говорит она.
— Эльза, — говорит он и смотрит в окно на черное небо над Ист-Ривер в надежде, что она еще что-нибудь скажет, не важно что, любую чепуху, чтобы унять его страх. Трубка молчит. — Эльза, ты еще слушаешь? — говорит он.
— Да. Чего ты хочешь?
— Прояви здравомыслие, — говорит он. Пока он прислушивается к молчащей трубке, раздается вой полицейской сирены, удаляющийся на север по Первой авеню. Он говорит: — Прояви здравомыслие. Ты говорила, что с тобой мужчина. Вспомни, ты сказала, что занималась с ним сексом, чтобы выяснить, это Киль или нет. Это означает, что ты должна была заниматься сексом с Килем еще в сорок четвертом году, разве не так?