Попутчик: Я ведь не говорю, что все они…
МР: Прошу прощения, подождите, пожалуйста. Скажите, что вы только что услышали?
Попутчик: Вы о чем?
МР: Позвольте мне повторить то, что я пытаюсь сказать. Я очень хочу, чтобы вы просто почувствовали боль, которую я ощутил, услышав ваши слова. Для меня очень важно, чтобы вы это поняли. Я говорил, что мне стало очень грустно, потому что мой опыт взаимодействия с евреями был совсем другим. Мне просто жаль, что ваш опыт был именно таким, как вы описываете. Скажите, пожалуйста, что вы услышали.
Попутчик: Что я не имел права так говорить.
МР: Нет, мне не хочется, чтобы вы поняли меня таким образом. Я действительно не хочу вас обвинять. У меня нет такого желания.
Я решил свернуть разговор, потому что, судя по моему опыту, если человек слышит в наших словах обвинение, он не может услышать нашу боль. Если бы этот человек сказал: «Это было ужасно с моей стороны, я говорил как расист», он бы не услышал мою боль.
Наша потребность заключается в том, чтобы другой по-настоящему услышал нашу боль.
Как только люди начинают думать, что поступили неправильно, они не могут полностью ощутить нашу боль.
Люди не слышат нашу боль, когда считают себя неправыми.
Я не хотел, чтобы он слышал в моих словах обвинение, ведь мне хотелось, чтобы он понял, что произошло в моем сердце, когда он заговорил. Обвинить проще всего. Люди привыкли слышать обвинения. Иногда они соглашаются с ними и ненавидят себя – что не мешает им вести себя таким же образом, – а иногда ненавидят нас за то, что мы называем их расистами или кем-то еще, – и это тоже не останавливает их. Если мы ощущаем, что в их сознание проникает чувство вины, как это ощутил я в такси, возможно, нам потребуется сделать паузу, отойти в сторону и снова прислушаться к их переживаниям.
Обучаясь применять на практике обсуждаемый нами процесс, важнее всего, наверное, не спешить. Мы можем чувствовать себя неловко, отходя от привычных схем поведения, которые в ходе накопления опыта стали автоматическими, но если мы поставили цель жить сознательно и в гармонии с нашими ценностями, тогда придется не спешить.
Мой друг Сэм Вильямс записал основные составляющие процесса ННО на карточках, чтобы пользоваться ими как шпаргалками на работе. Во время споров с начальником Сэм останавливался, заглядывал в карточку и вспоминал, каким образом лучше всего ответить. Я спросил, не кажется ли его коллегам странной эта манера постоянно подглядывать в карточки и тратить столько времени на формулировку ответа. Сэм ответил: «На самом деле это занимает не так уж много времени, но даже если бы и много, для меня это все равно имело бы смысл. Мне важно знать, что я отвечаю людям именно так, как мне хочется». Дома он проявил больше откровенности, объяснив жене и детям, почему обдумывает свои ответы и смотрит в карточки. Когда в семье начинался спор, он каждый раз доставал карточку и неторопливо все обдумывал. Спустя примерно месяц он почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы обходиться без карточек. А затем однажды вечером они со Скотти, которому было четыре года, поспорили из-за телевизора, и назревала ссора. «Папа, – торопливо сказал Скотти, – загляни в карточку!»