. Эту историю в ретроспекции мы можем наблюдать на ковре из Байё (кон. XI в.). Неизвестный мастер изобразил здесь Гарольда, стоящего перед троном Вильгельма и пытающегося опровергнуть факт адюльтера своей матери. Он указывает рукой на следующую сцену, которая на самом деле является
воспоминанием о преступлении, совершенном около 30 лет назад: клирик соблазнял Эльфгиву
[178], и для того, чтобы исход этой встречи не вызывал сомнений у зрителей, в самом низу оказался изображен маленький голый человечек с выдающимися гениталиями, который воспроизводил жест клирика в зеркальном отражении
[179]. (Илл. 1)
Гарольд, как мы знаем, не смог доказать свои права на английский трон и потерпел сокрушительное поражение в битве при Гастингсе в 1066 г. Однако его история лишний раз свидетельствует: измена женщины больно ударяла не только по ее репутации, но и по чести всей ее семьи, всех ее родственников — прежде всего по мужской линии. Такое восприятие адюльтера было характерно уже для раннего Средневековья[180]; сохранилось оно и позднее. Так, в 1408 г. королевское прощение смог получить Кардине де Претреваль, экюйе из Тура, подрезавший сухожилия на ногах (les nerfs des jarrèz) священника, повадившегося навещать вдовую мать просителя, что, по его словам, стало «бесчестием (déshonneur) для всего его рода»[181]. В документе от 1385 г. сообщалось, что некий Жак де Рошфор, клирик, соблазнивший замужнюю даму, был убит ее супругом, дабы положить конец «угрозам ему самому, его роду и роду этой женщины»[182]. В 1400 г. прощение оказалось даровано Жаннену дю Бовею, отчиму еще одной замужней матроны, которая, тем не менее, открыто сожительствовала с неким бретонским сапожником по имени Торрой. Жаннен оправдывал свое участие в преследовании виновного исключительно «естественным чувством любви к Жаннетт, являющейся дочерью его жены, а [также] бесчестием (deshonneur), которое этот Торрой ему причинил»[183].
Та же ситуация повторялась, если жертвой сексуального насилия оказывалась незамужняя девушка. Так, родственники Элоизы, ставшей возлюбленной Абеляра (1079–1142) и родившей ему сына, расценили их отношения как позор для всей семьи. Они настояли на заключении брака, обещав хранить случившееся в тайне. Однако, как писал сам Абеляр, «желая загладить свой прежний позор, начали говорить всюду о состоявшемся браке и тем нарушили данное мне обещание»[184]. Так же воспринял изнасилование двоюродной сестры и некий молодой человек из Сен-Пьера-ле-Мутье, убивший обидчика «из чувства глубокой любви и уважения к своему роду, [для восстановления] своей собственной чести