Викинг осторожно подкрался к двери, окинул ее придирчивым взглядом. Похоже, дверь была заперта изнутри на защелкивающийся замок. Смешное препятствие. Достав трезубец Одина, Викинг примерился и, подпрыгнув, ударил. Дверь с готовностью распахнулась, раскрывая перед Викингом банальную картину заурядной пьянки. И только выражения лиц собутыльников оказались явно нетипичным, поскольку в их планы не входило появление третьего, да еще с таким грохотом. Особенно ошарашенным выглядел собутыльник Штопора с застывшим у рта стопарем и вытаращенными, как у каракатицы, глазами. В один из них Викинг и ткнул двадцатисантиметровый зуб трезубца. Зародившийся в груди у мужика крик оборвался, когда зловещее жало целиком погрузилось в глазницу. Викинг выдернул трезубец, который вместе с ошметками глаза зацепил и несколько невзрачных серых комочков.
Замешательство Штопора длилось какие-то доли секунды. Пока Викинг кончал его приятеля, палач успел схватить со стола бутылку и умелым движением отбить дно. Затем он выбросил руку, вооруженную опасной стекляшкой, вперед, намереваясь продырявить горло противника. Викинг мягко отступил назад и в сторону и, легко достав кисть уголовника, без видимых усилий провел по ней трезубцем. На руке Штопора появились две длинные рваные раны. Но бутылку он не бросил, только перехватил из правой руки в левую. И атаковать уже не пытался, а просто стоял, размахивая перед собой поллитровкой, готовый отбить новый выпад Викинга. Но от трезубца Одина, да еще в опытных руках, искать спасения в бутылке просто бессмысленно. Особенно если человек не имеет понятия, на что эта штуковина способна. Еще одно неуловимо кошачье движение — и специально для этого предназначенное жало вскрыло податливые стенки сонной артерии. Боли при этом почти не было. Поэтому Штопор догадался о том, что с ним случилось, лишь тогда, когда почувствовал, что весь его левый бок залит кровью. Он попытался зажать рану правой рукой, но Викинг мазнул его трезубцем в районе локтевого сгиба, и рука повисла, как плеть.
В порыве отчаяния Штопор бросился на своего противника, но сумел сделать только один шаг, после чего рухнул на устланный линолеумом пол. Викинг аккуратно перешагнул через распростертое тело и вышел из комнаты. «Теперь, когда убит тот, кто сам являлся для преступников олицетворением смерти, уголовнички сто раз подумают, прежде чем пролить чью-то кровь», — подумал он.
* * *
В лабиринте событий, порой противоречащих друг другу, окончательно запутаться было проще пареной репы, а вот найти единственное решение, ведущее к желанной цели, временами представлялось делом абсолютно безнадежным. Когда Седой пытался разобраться в хитросплетении фактов, он сам себе казался мухой, попавшей в липкую и прочную паутину.