И теперь должно было произойти следующее. До сих пор теплый поток, устремлявшийся от горелки к вершинам шара, был слишком слаб, чтобы на обратном пути увлечь за собой шарик. Теперь же раскаленные струи набрали силу. К тому же воздух в шаре с каждой минутой становился все теплее, а значит и легче. В конце концов шарик начнет опускаться вниз, пока не наткнется на огненную струю горелки. А в шарике — смесь кислорода и водорода, недаром прозванная «гремучей».
Звук получился раскатистый и глухой, словно рявкнул лев, посаженный в огромную бочку. Того, на что надеялся Викинг, не случилось — оболочка шара не разорвалась, выдержала удар. Зато с одной стороны корзины лопнули ремни, связывающие ее с оболочкой. А еще взрывной волной сбило в сторону раструб горелки, и в той стороне на свою беду оказался Соболев. Что случилось дальше — кто знает? Может, бизнесмен не удержался во внезапно сильно накренившейся корзине или сам, обезумев от боли, метнулся подальше от огнедышащего раструба?..
Викинг заметил только, как от воздушного шара отделилась полыхающая точка и стремительно понеслась навстречу земле.
До чего же сильно был бы озадачен господин Долгорукий, если бы увидел реакцию Седого, получившего лицензию на отстрел Сынка. Москвич по наивности своей думал, что пахана еще потребуется уговаривать, чтобы он позволил Жереху заняться этим делом. Святая простота. Да Жерех был лишь поставлен в известность, что Седой намерен ликвидировать как одного из организаторов, так и главного исполнителя массовых убийств братвы. Мстить пахан решил сам. Тем более, что гибель Соболева отбросила все сомнения, если таковые и были, насчет личностей убийц. И плевать хотел Седой на предварительные заключения комиссии, что причиной трагедии стал несчастный случай.
У пахана на этот счет было свое, особое мнение. Китаец в последнее время почти безвылазно сидел дома: сначала у себя, затем перебрался к Перстню. Видно, заметил за собой слежку и побаивался высовываться. Но Соболев к ликвидации уже был приговорен, и либо Перстень в Москве, либо кто-то, замещающий его в Глотове, не захотел ждать и дал отмашку. Азиат в этом деле участия не принимал, потому и убрали Соболева совсем иначе, чем его предшественников.
В тот же вечер пахан наведался в центр города, туда, где еще совсем недавно активно разворачивалось строительство.
«В том, что раньше эти развалины были школой — нет сомнений, а вот станут ли они чем-то другим?» — грустно подумал он. Седой попытался представить себе здание, которое вырастет на этом месте. Из стекла, бетона и пластика, с водой бассейна — зеленовато-прозрачной, как чистейший изумруд, шикарно оборудованным казино, изысканным рестораном, заполненным элегантно одетой публикой, среди которой будут бесшумно скользить учтивые официанты. Попытался, но не смог. Вместо дивного видения перед глазами вставали унылые развалины мрачного темного здания. А тут еще эта яма, зачем-то вырытая строителями справа от входа.