Седой без всякой определенной цели заглянул в яму. По дну бегала небольшая кудлатая собачонка. Похоже, сама свалилась туда или какой-нибудь борец за чистоту улиц — таких сейчас много развелось — зашвырнул ее в яму, и теперь она не могла выбраться оттуда. Заметив человека, псина просительно заскулила, призывая на помощь. Седой непроизвольно вздрогнул. Он сам себе напоминал вот такого пса, очутившегося на самом дне и отчаянно пытающегося оттуда выбраться. Разница только в том, что у Седого появился шанс выкарабкаться, а вот у этого барбоса… И Седой, презрительно ухмыльнувшись, пошел прочь. К нему подскочил только что подъехавший Крест.
— Ну что, разобрались с этим… как его…
— Слоником, — услужливо подсказал авторитет. — Нет проблем. Готов сдать своего хозяина с потрохами.
— И что, можно под его прикрытием к Перстню на хату пробраться?
— Нет. Там внизу мент сидит. Ему сообщают, сколько человек ждут, а иногда и их фамилии.
— Мента в крайнем случае можно и мочкануть.
Крест невольно заметил, что пахан, еще недавно из нежелания подвести своего кореша из ментовки возражавший против убийств, теперь готов перебить чуть ли не весь город — лишь бы своего достичь.
— Пока не стоит, — сказал Крест. — Слоник пообещал выманить своего хозяина из берлоги.
— И ты ему веришь?
— Он хочет жить. И не дурак — понимает, что если он нас подставит, мы его потом из-под земли достанем.
— Так если он может свободно проходить к Перстню в хату, дай ему пушку, и пусть он с ним сам разберется.
— Это Слоник-то? — хихикнул Крест. — Рыло начистить — это он может, а пришить…
— Руки коротки? — закончил вместо него Седой.
— Вот именно.
— Черт с ним. Пусть выманивает, — милостиво разрешил Седой.
День за днем Сынок героически переносил вынужденное заточение, ни разу не попытавшись вырваться на волю. А было из-за чего. Регулярные выпивки со Слоником с каждым разом нагоняли все большую тоску. И то сказать — какой из Слоника собутыльник. Тупорылый мордоворот, пригодный только на то, чтобы отглянцевать неприглянувшуюся хозяину физиономию. А вот поддержать интересный разговор, рассказать что-нибудь занимательное, хотя бы не слишком плоский анекдот — на это Слоник был не способен. Но самое обидное — для Сынка выпивка пока что оставалась не целью, а средством. То есть спиртное он употреблял прежде всего для того, чтобы лихо покуражиться или вытворить с очередной подругой такое, на что никогда бы не решился в трезвом виде. Выпивать только для того, чтобы напиться и после очередного стопаря рухнуть под стол, а проснувшись утром с навсегда вычеркнутым из памяти вчерашним вечером испытать наивысшее блаженство при виде недопитой бутылки — до такого постижения сущности выпивки Сынок еще не дорос.