Никакой перевозки сокровищ, конечно же, не было. А была засада в узком проливе, который должны были проплыть берсерки по пути к намеченной цели. Как только корабли берсерков вошли в пролив, с обступающих море скал на них полетели огромные камни и горящие бочки. Флот конунгов запер оба выхода из пролива и обрушил на викингов море огня. Все корабли берсерков были уничтожены. Но часть берсерков, причем некоторые в доспехах, сумели доплыть до берега, взобраться на скалы и с боем прорваться сквозь ряды воинов конунгов. Увы, таких викингов оказалось не больше двухсот человек.
После этого конунги повели планомерное истребление тех воинов, которые не желали покориться их власти. Однако берсерки сумели отомстить в меру тех сил, которые у них остались. Один из конунгов-негодяев был убит, к сожалению, второй успел умереть своей смертью.
После уничтожения берсерков набеги викингов на европейские страны прекратились, причем так же внезапно, как и начались. Сами берсерки уже не являлись единой грозной силой. Жизнь разбросала их по всей Скандинавии.
Но задолго до того один из берсерков вместе с Рюриком и его братьями пришел из Швеции в Новгородскую землю. Затем с Олегом, опекуном малолетнего сына Рюрика Игоря, он участвовал в захвате Киева, куда потом Олег перенес свою столицу. Кроме того, этот берсерк содействовал разгрому сильного Хазарского государства и помогал Олегу бить византийское войско. Звали викинга Олаф Болессон.
Дед достал из шкафа большой плоский ящик, щелкнул замком, открыл крышку. В руках у него оказался огромный фолиант. На темно-коричневом переплете серебром поблескивали незнакомые Глебу буквы.
— Эта книга будет поценнее «Слова о полку Игореве». А для нас — в тысячу раз дороже. Здесь то, что завещано нам с тобой нашими далекими предками.
— Дед, неужели ты можешь это прочесть?
— И ты сумеешь, со временем, конечно. Хотя эта книга уже давно не руководство к действию, а просто бесценная реликвия. Все, что в ней описано плюс усовершенствования, придуманные в течение столетий, в том числе и мной, хранятся в этих папках, — дед указал на верхнюю полку книжного шкафа, где стояло несколько толстых папок. — Честно говоря, я часто думал, стоит ли в наше время поддерживать эту традицию. Слишком много уходит времени, возможно, совершенно напрасно. Сколько вместо этого можно было сделать другого, куда более важного. Но потом вспомнил о твоем прадеде, который обучал меня этому искусству в тридцатые годы. Если бы тогда кто-нибудь увидел и донес — его бы наверняка расстреляли. А меня сослали бы, как малолетнего сына врага народа. До сих пор существуют семьи, в которых из поколения в поколение под строжайшим секретом передаются способы изготовления глиняных горшков, бумажных змеев и тому подобной чепухи. Так разве уникальное боевое искусство имеет меньше прав на жизнь? Одного боюсь — не слишком ли рано окажется в твоих руках столь страшное оружие? Хватит ли у тебя ума использовать его только тогда, когда в этом действительно будет необходимость?