Пантыкин, значит? Хаунд покосился на дебилушку Пантыкина и внутренне пообещал ему чуть более ранее задуманного. Из всей палитры болезненных способов умерщвления, имевшихся для таких случаев в голове.
– Ольга Николавна… – протянул свиномордый. – Свои же люди, ну…
– Во-первых, Николаевна. Во-вторых, если свои, то дополнительный штраф небольшой. Двадцать пятерок. А будете возмущаться, так карантин. А Кот уходит сегодня, ну, либо завтра утром. Вы же знаете о Коте?
Свиномордый сглотнул и преобразился. Если и мелькала в глазках, обросших светлыми ресничками, жадность, то тут же пропала, и карман красивой Ольги Николавны наполнился приятными звяканьем и весом бодро отсыпанных патриков.
– Эту страну погубит коррупция, – вдруг вякнул Пантыкин, явно переживавший потерю заработка сверх запланированного.
– На хер пошел! – рявкнули, одновременно, старший компаньона дебилушки и санврач.
– Пристегивай, – смилостивилась и не стала задирать штраф хозяйка кабинета, – и давай быстрее. Рынок не ждет.
Цепь крепилась к стене. Капитальной такой, из кладки советских времен, приваренной концом к выступающему толстому уголку. И не каким-то там карабином, а самым натуральным замком. И такой милоты, видно, для конвейерного осмотра, было еще пять штук.
– Дернешься, прострелю колено, – ласково пообещала красавица, достав из ящика стола обрез. – У меня картечь, чтобы наверняка.
Хаунд пожал плечами и, дождавшись снятия прочего железа, разделся. Намордник ему оставили, но хотя бы получилось вытереть слюну, текущую, как у бульдога. Настоящих бульдогов Пес никогда не видел, но среди гнилопсов водились явно схожие.
– Ты руку попортил? – поинтересовалась женщина, пробежав по Хаунду глазами. – В целом все нормально, уши только наполовину целые, но это не страшно. Слышит-то хорошо. Сними эту хрень с него, зубы проверю.
И отошла, снова взяв обрез. Надо же, как быстро становятся профессионалами в выпускании мозгов с кишками даже красивые и вроде бы мирные женщины.
Пес засипел, отплевавшись и косясь вниз, на собственную бороду, полностью блестящую от слюны.
– Пей, выродок! – Свинорылый ткнул флягу. – Задрал ты уже.
– Открой рот. – Ольга Николавна подошла ближе. – Хорошо, как у нормального жеребца.
– А у меня все, как у нормального жеребца. Ой, доктор, я вас чем-то задел…
– Ты его кастрировать не думал? – Врач повернулась к свинорылому.
– Кот кастрата точно не купит. Да и валяцца станет с неделю, не меньше.
– Угу, верно. – Ольга Николавна повернулась обратно и рукой в плотной кожаной перчатке вдруг резко сжала «что-то» в самом низу Хаунда. – Ой, неужели ему больно? Зато меня ничего не касается.