На жратвовозке, пробившись даже через плотный кляп, выла та самая молоденькая баба. Выла высоко, яростно и уж точно обещая всем, находившимся перед ней, что-то нехорошее. Пробирало знатно, столько боли и ненависти слышалось в перекатывающихся звуках.
– Минута до точки! – Командир железнодорожников, стоявший у дальнего конца, рядом с броневагоном, поправил ремни надетого ранца из двух баллонов. – Готовимся.
– Это чего? – удивился Ерш, глядя на странную хреновину в руках бойца.
На конце приспособления подрагивал огонек.
– Огнемет это, – Хаунд, втягивая воздух, ждал, когда начнется, – серьезные тут дела.
Платформа, ощетинившись торчащими стволами, закатывалась все дальше в глубь камышово-чавкающего царства. Опасность начиналась именно тут, подступая совсем близко, до трущихся о сталь рыжих хвостов-султанов. Отцеплять жратвовозку никто не спешил, видно, самая точка еще не появилась.
– Товсь!
Йа… мимо не проедешь, Хаунд чуть не зарычал. Звериная часть его самого рвалась наружу, заставляла вставать дыбом волосы, стягивала судорогой пальцы, складывала ладони атакующей лапой, выпустившей когти.
Однажды топь не пропустила здесь целый поезд. Пусть небольшой, из локомотива, вагона и двух открытых платформ. Они так и остались под откосом, уйдя наполовину в черно-непроглядную грязь, затянутую ядовитой зеленью. Из кабины, ставшей могилой машинистов, скалился вечной ухмылкой череп.
– Хера себе… – протянул Ерш.
Локомотив, торчавший из болота умершим динозавром, скрежетнул, проседая. Черная тварь, переливающаяся по лапищам и груди сложным узором, встряхнулась, забравшись на его спину. Расправила длинные складки, идущие от покатого лба, задрожала ими, уставив локаторы на живых людей. Растянула жабью пасть, заквохтав и перекатывая зобом дробь звуков, издевательски похожих на смех. Черные буркалы, ворочавшиеся независимо друг от друга, следили за составом.
– То-о-овсь!
Девка на жратвовозке взвыла на пределе сил.
Топь пошла вскипающими пузырями, лопающимися лобастыми головами и горбами за ними.
Камыш засвистел, зашкворчал, пошел рябью от страшной жизни, закипевшей в нем.
Ствол огнемета, на глазах паря нагревающимся воздухом, выпустил первый плевок.
Лязгнул замок сцепки, отпуская пока катившуюся платформу со смертниками.
Тварь на локомотиве, раскатисто заухав, переминалась с лапы на лапу, клокотала призывом.
– Не стрелять!
Сталь под ногами задрожала, потихоньку увеличивая скорость. Орудия в башнях, позванивая поворотными механизмами, крутились, ворочая стволами. Жратвовозка, постукивая катками, еще катилась вслед уходящему составу. Девка, замолчав, смотрела вслед убегавшим плачущими зелеными глазищами.