которая Его несет и которая дает Ему бытие, тогда точно так же обстоит дело и с Ликом Иисуса Христа.
Правда, в таком случае возникнет вопрос, — и он станет центральным богословским вопросом иконоборческого периода, — как человеческий Лик может быть выражением божественной Ипостаси. Но не станем забегать вперед. Для нашей темы св. Григорий прежде всего совершил следующее: он, в тринитарной перспективе, показал, как именно «Лицо Сына есть вид и лик совершенного познания Отца и Лицо Отца совершенно познается под видом Сына» (8, 26-29).
Основываясь на предпосылках, созданных Афанасием Великим и Григорием Нисским, ниже, в качестве последнего раздела в изложении тринитарных основ, мы осветим вопрос, как, каким способом Лицо Сына есть образ Отца. И здесь св. Григорий еще раз станет для нас важнейшим путеводцем.
III. ДЕЙСТВОВАНИЯ СЫНА КАК ОБРАЗ ОТЦА
В противоборстве с арианами православные находили себе мощную поддержку во многочисленных, прежде всего Иоанновых, текстах Св. Писания, свидетельствующих о единстве Сына и Отца. В Писании, однако, представлены также тексты, которые, как может показаться, свидетельствуют о подчинении Сына Отцу, и ариане не приминули раздуть их значение. Имеются в виду как знаменитое чтение из Ин 14,28: «Отец Мой более Меня», так и эпизоды, показывающие уничижение, послушание и служение Иисуса Христа. Кто решился бы отрицать, что них речь идет о самых центральных текстах Богооткровения?
Ариане, таким образом, избрали своей исходной точкой послушливые действования{58} Сына в домостроительстве творения, а также искупления человечества, чтобы сделать вывод о сущностном, бытийном подчинении Сына Отцу. Однако, Слово как раз в Своих действованиях выступает как «образ Бога невидимого». Поэтому сейчас надо задаться вопросом, как именно действования Сына могут быть откровением Отца.
В области Божественных деяний опасность ложной интерпретации — меньше, чем применительно к Божественному естеству. Отрицание Божественности Сына, единосущного Отцу, слишком очевидно противоречило бы апостольскому Преданию{59}. Но проблема послушливого действования Сына представлялась несколько иначе. Отцы Церкви времени Никейского собора и сами нередко использовали выражения, допускавшие заключения о подчиненности Сына (таково учение субординационизма [соподчиненности]). От послушания Сына — всего шаг до Его подчиненности, и ариане этот шаг сделали. Для них действовало заключение: поскольку Сын послушен Отцу, Он может быть только пассивным орудием, движимым превосходящим всемогуществом Божества. Если Слово было всего лишь инструментом, то что Оно могло дать людям в Богооткровении? Как может молот, орудие кузнеца, быть образом кузнеца? Как может пассивное послушание инструмента быть живым образом Того, кто распоряжается этим инструментом?