Во Флориде необычайно прохладный день. Пастор произносит какие-то слова утешения, я смотрю на гроб. Мама стоит рядом со мной, тихонько плачет. Если бы я могла облегчить ее боль…
Рома с Натаниэлем тоже пришли проститься. Я переживала, как они поладят с мамой, но мои страхи оказались беспочвенны. Женщин объединила скорбь по девушке, которая была дочерью им обеим. Вчера они долго сидели вдвоем, разговаривали. Рома делилась воспоминаниями об Элис, и хотя маме порой было больно, это принесло ей некоторое утешение – и принесет утешение в будущем. Рома подарила маме семейные видеозаписи с Элис и конверт с фотографиями, взамен потерянного – я думаю, его забрал из моей машины Том сразу после аварии.
– Спасибо за то, что приехали, – прощаюсь я с Ромой. – И за то, что поговорили с мамой. Это так важно…
Рома обнимает меня.
– Ты напоминаешь мне Элис. Не только внешностью, но и душой. Элис гордилась бы такой сестрой. Она очень тебя любила.
Я сглатываю слезы.
– И я ее всегда любила.
Я возвращаюсь к машине с Люком, мама и Леонард потихоньку идут следом.
– Как ты? – обнимает меня одной рукой Люк.
Я кладу голову ему на плечо.
– Более-менее. Выдержу.
Из окна машины я смотрю на свежую могилу Элис. Если бы все сложилось по-другому!
Помню, как после первого письма от сестры я задумалась – скучаю ли я по ней на самом деле?
До сих пор не знаю, скучала ли я тогда, зато с твердой уверенностью знаю – теперь я по Элис скучаю. И горевать о ней я буду до конца жизни.
В машину садятся мама и Леонард. Люк просит водителя отвезти нас назад в отель.
– В конце концов мы нашли тебя, моя дорогая Элис, – шепчет мама в сторону могилы.
Никогда я еще не была так рада вернуться домой, как сегодня утром. В самолете я сумела поспать, но мама устала и сразу ушла к себе.
– Я поеду в контору, – говорит Леонард. – В выходные наверняка увидимся.
Я его обнимаю.
– Спасибо за все. За заботу о маме. Ты золото.
– Не благодари. Это мое дело. Заботиться о людях. – Он улыбается. – О тебе в том числе.
Я со смущенной улыбкой киваю.
– Спасибо.
– Знаешь, завтра похороны Тома.
Я вновь киваю.
– Я не пойду. У меня противоречивые чувства. Я горюю о Томе, каким я его считала, а потом вспоминаю, каким он был на самом деле, и уже не ощущаю горя.
– Все еще слишком свежо. Мало-помалу будет легчать. Останется шрам, но жить с ним ты сможешь.
Я провожаю Леонарда к машине, иду с ним под руку.
– Знаю. У меня уже есть шрамы. Подумаешь, еще один в коллекцию, – пытаюсь пошутить я.
Останавливаемся у машины.
– Клэр, я все хотел тебя спросить…
– Помню, – медленно говорю я. – Значит, спрашивай.