– Это не я, – произносит Ханна.
– А кто? Хлоя? – не отстаю я. Ханна выпячивает нижнюю губу и качает головой. – Ну, кому-то же известно, что произошло.
Я иду на кухню – выкинуть разбитое стекло. Там мама моет тарелки.
– О, милая, как жалко! – восклицает она, когда я показываю ей снимок. – Ничего, стекло легко заменить. Не огорчайся.
– Не в этом дело. Почему мне никто не сказал?
– Понимаешь, я не хотела при девочках, но…
Я оборачиваюсь на голос – в кухне возникает Элис.
– Но что? – поторапливаю я.
– Когда я пришла в гостиную, девочки уже были там, и Ханна стояла возле фотографий, – сообщает Элис. И поспешно добавляет: – Я не утверждаю, что разбила она, но выглядела Ханна, ну, знаешь, какой-то виноватой.
– Ясно, спасибо.
Впрочем, благодарности я не испытываю. Я в растерянности: неужели Ханна мне солгала? Смотрю на вынутую из рамки фотографию. Там, куда пришелся удар, она помята. Меня не покидает ощущение, что сделано это специально.
Я укладываю Ханну спать, вид у нее до сих пор подавленный.
– Покажешь мне остальные фотографии? – я помахиваю фотоаппаратом, прихваченным из кухни.
– Как хочешь.
Пусть Ханна и одета в милую пижаму с котятами, пусть волосы дочери аккуратно расчесаны, кожа сияет чистотой, а зубы блестят, пусть моя малышка с головы до ног выглядит на свои семь лет и ни годом больше, однако ведет она себя, как угрюмый подросток. Не грубит, нет, и не злится, но она равнодушна, словно просто терпит мое присутствие.
Я подсаживаюсь к ней на постель, включаю фотоаппарат и обещаю себе не демонстрировать бурных эмоций по поводу снимков Люка с Элис. Листаю фотографии, расспрашиваю Ханну, и мало-помалу напряжение ее отпускает, а голос начинает восторженно звенеть. Странно, но фотографии Люка и Элис в океанариуме я не нахожу. Ханна показывала этот снимок в числе первых, я точно помню. Молча проглатываю удивление – не хочу портить дочери радость.
Снимки подходят к концу. Хорошо, что я нашла время посидеть с Ханной и посмотреть фотографии. Люк предупреждал про их несметное количество, но мне было не в тягость, ведь настроение у Ханны явно поднялось.
Я натягиваю одеяло ей до подбородка, целую в лоб.
– Спокойной ночи, милая. Я тебя очень люблю. Ты ведь это знаешь, правда?
– И я тебя люблю, сильно-сильно, – с улыбкой отвечает Ханна.
– Я еще сильнее.
– А я еще сильнее-пресильнее!
– Все, спи, – улыбаюсь я и обнимаю ее. – Завтра в школу.
Я гашу свет и уже выхожу, когда темноту прорезает кристально чистый голосок Ханны:
– Я не трогала вашу фотографию.
Я включаю свет и вновь сажусь на кровать. Глажу Ханну по голове, смотрю в глаза.