– Я серьезно, Том. А лунатизм? В Оксфорде я никогда не ходила во сне?
– Я такого не замечал. А в чем дело-то?
– Ты уверен, что я не лунатик? Помнишь, вскоре после выпуска я тебе рассказывала про очень странный сон… ну, тот… я его потом часто видела…
– Ты про тот очень странный сон? Когда ты думала, будто…
Том неопределенно жестикулирует – не хочет говорить вслух. Он имеет в виду сон, от которого я пробудилась в удивительном убеждении: будто ночью я занималась сексом, только не помнила с кем; и будто я принимала участие в какой-то эротической фотосессии, в духе журнала «Плейбой».
– Да, про тот самый, – торопливо киваю я, чтобы Тому не пришлось озвучивать этот бред.
Меня он жутко смущает, словно речь о реальном событии из моей жизни.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает Том. – Думаешь, ты бродила во сне? Ну, тогда, в Оксфорде?.. Ты перед тем была сама не своя, помнишь?
– Да уж, головные боли, озноб, стресс, все вместе. Наверное, тело пыталось таким образом сообщить, что я слишком переживаю. Насчет экзаменов, насчет поисков сестры.
– Может, и сейчас у тебя переживания зашкаливают?
Именно в эту минуту Леонард решает заглянуть в кухню.
– О, а я вас обоих ищу. – Он окидывает нас пристальным взглядом. – Так, что стряслось?
Леонард очень проницателен; у него удивительный нюх на проблемы. Иногда мне кажется, будто он видит меня насквозь.
– Дело дрянь? – подсказывает он.
– Можно и так сказать, – вздыхаю я. И коротко излагаю им с Томом историю про поездку в океанариум и про изувеченную картину. – По-моему, Люка больше расстроило то, что его работу уничтожила я, а не то, что послужило тому причиной.
Леонард предостерегающе вскидывает ладони.
– Стоп. Ты только что себя обвинила, хотя не сделала ничего плохого. По крайней мере, доказательств против тебя нет.
Я поправляюсь:
– Люка больше расстроило то, что его работу, возможно, уничтожила я. – Я смотрю на своих бизнес-партнеров. На друзей, которым доверяю. – Я подозреваю, что схожу с ума.
– Тебе трудно, и это естественно, – замечает Леонард. – Легко бывает только в кино. А в реальной жизни объединение семьи требует больших усилий, причем от всех участников.
– Вы оба познакомились с Элис. Что о ней думаете?
Первым отвечает Том.
– По-моему, она очень милая.
– Господи, «милая»! Почему все твердят про нее «милая»?!
– Может, потому, что так и есть? – говорит Том. – Хорошо, вот тебе более развернутое описание. Элис немного нервничала, но была очень счастлива. Искренне счастлива. Во время нашего разговора она все не могла нарадоваться и пела дифирамбы вам с мамой. И Люку.