Подобный инцидент действительно случился между Варяжко и тысяцким накануне боя. Виной тому стала неопределеннось подчинения - кто же кому должен. Велимудр дал юноше полную самостоятельность в подготовке и проведении сражения, но в тоже время то ли упустил, то ли перестраховался - общее командование оставил за тысяцким. Тот и полез со своими советами, даже приказами, следовать которым Варяжко посчитал ненужным, даже вредным - с тем же построением в открытом поле или атакой конницы в лоб. Однажды не сдержался - послал матом, после потребовал от Велимудра держать тысяцкого от него подальше - пусть занимается с ополчением, а в его дела не лезет. Посадник согласился, поговорил с Дробном и тот угомонился.
На этом конфликт, казалось, разрешился, а теперь вновь всплыл, да еще перед лицом старейшин не только Новгорода, но и других земель. После такого обвинения присутствующие на совете мужи смотрели на Варяжко уже далеко не столь благодушно, часть даже с гневом - уважение к старшим здесь почиталось почти так же, как к своим богам. Больше всех негодовал старейшина Возгарь, выступил с целой речью о невежестве молодых и падении среди них нравов. Пришлось юноше при всех принести извинение злорадствующему Дробну, после все же привел довод, что в бою должен быть один командир, а не двое, тянущих в разные стороны. Слово его в оправдание приняли, но неприятный осадок остался - Варяжко видел осуждение в глаза суровых мужей.
В последующем то Дорн, то Возгарь, нередко сразу оба, искали любой повод придраться к словам или делам Варяжко. Иной раз замечания имели резон - в том признавался прилюдно, но чаще они представляли домыслы, извращающими смысл сказанного им до абсурда. Выступал в свою защиту с доводами, иной раз горячился и вступал в перепалку - а те того и дожидались, вновь обвиняли в непочтительности к старшим. Сам также выступал с критикой ошибок своих оппонентов, те же вместо оправдания переводили стрелку на него самого - мол, чья бы корова мычала, а твоя бы молчала.
Их распри не составляли для всех тайны, они уже становились посмешищем, причем чаще он, чем недруги. Когда людям приходилось выбирать между ними, то отдавали предпочтение давно известным мужам, чем залетному молодцу, появившемуся невесть когда, хотя и признавали в нем какие-то достоинства. Так не могло продолжаться вечно, однажды у Варяжко лопнуло терпение после выходки старого маразматика - так про себя он называл Возгаря, самого старшего в совете, к тому же самого склочного, и поддержавшего того, как всегда, тысяцкого, огульно обвинивших его в растрате денег. Решился на радикальный шаг - вывести обоих из игры, скомпрометировать без надежды обелиться.