.
И все же в том ноябре 2000-го мне нравилось сидеть в престижном ресторане и выслушивать много приятных слов, оценок, пожеланий. Я знал цену этим словам. Нет, никто не лицемерил, не лгал, не льстил. Цена этих пожеланий была реальная — потому что за столом собрались те, кому я доверял и кому верил. Мне хотелось думать, что это так. Иначе в чем смысл заведенного будильника?
Когда мы вернулись домой, я был очень взбудоражен. Аня оттаяла, потеплела, раскраснелась от выпитого, от общения. Несмотря на то что я много выпил и вина, и коньяка, засыпал трудно, ворочался, все вспоминал пахнущий дорогим кремом для рук влажный клочок бумаги с ее номером. Почему такая красивая, такая благополучная женщина, жена человека с положением, обеспеченная, судя по ее одежде, в общем, не знающая горя и проблем, как сказали бы ее одноклассницы на встрече выпускников, — почему она так поступила? С жиру бесится, продолжали верещать у меня в голове все те же одноклассницы.
Меня очень тянуло позвонить, но это непонимание ее мотивов смущало. Я решил выдержать паузу. Как писал Стендаль, для кристаллизации чувств. Чтобы отвлечься от мысли об Оксане, загрузил воскресенье под завязку: семейный шопинг, поход в кинотеатр с женой и дочкой. Вечером мои девочки были довольны: мы ездили из магазина в магазин, я терпеливо ждал, пока они перемеряют кучу нарядов, не торопил, помогал выбирать. Знали бы они, что это чудесное семейное воскресенье я в уме назвал «перекантовался»!
С понедельника дела помогли отвлечься. Но мысль об «опасном» звонке никуда не делась. Решил: позвоню в пятницу.
До часа Х еле продержался. Мое нетерпение было связано даже уже не с любовным томлением, а скорее с любопытством. Планировала ли она свидание? Ждала ли вообще моего звонка? Зачем ей я? А что, если ей нужен кредит в банке и я со своими романтическими настроениями буду выглядеть смешным?
Решил позвонить после обеда: в это время, когда заканчивается рабочая неделя, люди обычно общаются дружелюбней и расслабленней. Набрал заветные цифры, раздались гудки, нет ответа… Я испытал смешанное чувство разочарования и облегчения. Ну что ж, по этикету следует ждать четыре гудка, а я жду уже десять, наверное. Некрасиво так тарабанить. Только собрался дать отбой, как в трубке послышался лукавый голосок с детскими нотками: «Слушаю вас!»
Я замешкался, растерялся, во рту стало сухо. «Говорите!» — в голосе появилась требовательность, он уже не напоминал детский. «Оксана, это Марк, извините, я вот подумал, вы хотите со мной пообщаться». — Я понимал, что ни сегодня, ни на выходных мы вряд ли встретимся: серьезная девушка не побежит сразу же на свидание. А на выходных она с мужем.