– Угу, – кивнула она. – Счастливо, Адам.
Она затаила дыхание (у нее была такая примета) и не дышала, пока он не спустился с крыльца и не перешел дорогу. Как только он оказался на другой стороне улицы и покинул ее мир, она вернулась в дом и вошла в гостиную. Хелена вытащила гладильную доску и готовилась гладить платья Маргарет.
– Сегодня принесли только каталог, – сказала Джози. – Я заберу его к себе, ладно?
– Постой-ка. – Маргарет прищурилась и с ног до головы окинула дочь взглядом. – Ты что, ездила к врачу в этой кофте?
О нет. Она же хотела снять кардиган, когда приехала.
– Да, – сказала она, потом поспешно добавила: – Но я не снимала пальто.
– Джози, я же еще в прошлом году просила тебя выбросить эту кофту. Ее столько раз стирали, что она села.
Джози попыталась улыбнуться.
– Но она мне нравится.
– А я говорю, что тебе нужно найти что-нибудь по размеру. Я знаю, ты обожаешь свои каталоги. Подыщи себе что-нибудь размером побольше. К тому же красный цвет тебе совершенно не идет. Вот я в твоем возрасте носила красное, но я же блондинка. Попробуй белое. Или черное.
– Хорошо, мама.
Джози развернулась и вышла из гостиной. Она поднялась к себе в комнату, уселась за стол и уставилась взглядом в стену. Потом машинально потянула за край кардигана.
– Ну и кто же он? – осведомилась из шкафа Делла Ли.
– Кто?
– Тот мужчина, к которому ты так спешила.
Джози немедленно выпрямилась. Она положила каталог на стол и раскрыла его, совершенно изумленная. Откуда эта нахалка обо всем узнала?
– Я не понимаю, о чем ты.
Делла Ли молчала, пока Джози грызла печенье и делала вид, что рассматривает каталог.
– Тебе кажется, что он завладел твоим сердцем, да? – произнесла она наконец. – Протянул руку и вытащил его из твоей груди. И бьюсь об заклад, он улыбается с таким видом, как будто ни о чем не подозревает, как будто понятия не имеет, что держит твое сердце в своих руках и что ты не можешь без него жить.
Никогда еще Джози не приходилось слышать ничего более верного, более метко сформулированного и более печального. Это было сродни впечатлению от церковного песнопения, когда слышишь его в первый раз, – это потрясение, это страх от того, что, оказывается, вопреки всем твоим убеждениям кто-то способен заглянуть тебе в душу. Джози недоверчиво покосилась на Деллу Ли.
– Ты удивляешься, откуда я знаю. Такие уж мы, девушки: когда мы любим, то отдаем все, что у нас есть. Ну так кто он?
– Так я тебе и сказала.
Делла Ли подалась вперед.
– Честное слово, я никому не расскажу, – произнесла она подкупающим тоном.
– Угу, и мы обе знаем, чего стоит твое честное слово.