Григорий согласно кивнул, не поднимая взгляда от стола.
— Можешь этого не бояться, — заверил Василий Андреевич, — но вот дела тебе нужно будет поручать осмотрительно. Пока черный квадрат не отстанет.
— Что вы имеете в виду?
— То, что будешь заниматься расследованием до составления обвинительного заключения. А заканчивать дело будет другой следователь или я. Повторяю, это пока. И просьба: не скрывай от меня ничего, что будет происходить с тобой необычного. С этой минуты я беру личное шефство над тобой. Согласен?
— Конечно. Спасибо. Василий Андреевич. Я очень благодарен вам за то, что вы меня поняли и поверили.
На душе у Гриши стало значительно легче.
— В концовке твоего рассказа меня заинтересовало то, что этот таинственный простуженный голос оставил тебя в покое, перестал общаться с тобой, — произнес задумчиво Соколов, не придав значения словам благодарности Григория. — Может, на этом все и закончится? Дай-то Бог! — Он побарабанил пальцами по столу, глядя мимо Григория, и через некоторое время оживился: — У меня, Гриша, идея. Полистай при мне дело Алиджанова. Интересно, будут ли сейчас появляться, как и прежде, на протоколах черные квадраты? Ты ведь рассказывал, что, когда я стоял у твоего стола и брал в руки тома дела, ты видел на протоколах эти самые черные квадраты. Так?
— Верно.
— Ну так давай проверим, как будет сейчас. Увидишь или нет. Если нет, то, значит, вся эта таинственная мистическая сила отстала от тебя и ты сможешь нормально работать. Едем в прокуратуру.
Соколов хлопнул Гришу по спине и улыбнулся.
Приехав в прокуратуру, Соколов пошел с докладом к прокурору города, а Григорий, ожидая его возвращения, расположился за столом, положив перед собой шесть томов дела Алиджанова. Несколько раз он порывался открыть один из томов дела и проверить в одиночестве, будут ли появляться на протоколах осмотра мест происшествий черные квадраты. Но так и не решался. Каждый раз отдергивал руку от обложки, словно от раскаленной сковородки.
Изрядно вспотев от внутреннего напряжения, он в конце концов оставил это намерение и, откинувшись на спинку стула, стал терпеливо ждать своего шефа. Обрывки беспокойных мыслей лезли ему в голову, и он, поминутно вздыхая, гнал их прочь, стараясь ни о чем не думать. Но это ему не удавалось. Одна мысль больше остальных беспокоила его: «Правильно ли я поступил, признавшись во всем Соколову? Что теперь со мной будет?»
Василий Андреевич вошел в кабинет стремительной походкой и с довольной улыбкой на лице.
— Поздравляю, Гриша, прокурор объявил тебе благодарность!